Битва чудовищ

— Ох-х-х, — только и смог выдохнуть Брендан, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

— Но они это делают только на публике, — поспешил пояснить Оципус. — Они натренированы убивать только во время представления, и все довольны. Ну что, Брендан из Новой Британии, ты, как и эти львы, тоже натренирован убивать?

— На самом деле я вовсе не убийца, Величайший Император, — заметил Брендан.

— Но ты же победил этих зверей. Мне кажется, тебе пора увидеть своих зрителей.

— Моих кого? — переспросил Брендан и тут понял, что император имел в виду. Эти радостные крики и улюлюканья толпы… были для него.

И тут Брендан расплылся в довольной улыбке. Корделия, Элеонора и Уилл переглянулись, подумав каждый про себя: Ничем хорошим это не кончится.

Через несколько минут они уже стояли на улице, перед Домом Кристоффов под палящими лучами солнца в окружении полусотни тысяч кричащих мужчин и женщин.

В Колизее, смешиваясь с запахами гари, пота и крови, разносились запахи еды. Они словно перенеслись во времени в одну из древнейших цивилизаций, которая станет образцом для последующих поколений и народов.

Оципус выступал с обращением к своему народу, а Родикус повторял его слова в мегафон, который заранее выкатили на арену. Во время речи императора Корделия наблюдала, как черноволосая женщина разминает ему плечи.

— Император открыл невероятную тайну, о которой весь Рим еще долго будет говорить! Наши львы были побеждены группой диких детей из дальних земель под предводительством Брендана из Новой Британии!

Родикус растолкал остальных, чтобы толпа рассмотрела Брендана.

— Укротитель львов! Укротитель львов! — взревела толпа.

Брендан приветственно махал рукой, чувствуя, чего же на самом деле ему так не хватало. Еще задолго до Бэй Академии, когда он учился в своей старой школе, был членом команды по лакроссу[20], и испытывал похожее чувство, когда ему удавалось принести своей команде победный гол. Ощущение разливающегося по телу тепла, когда тобой восхищаются, когда ты звезда. Он только сейчас осознал, как ему не хватало этого ощущения в жизни.

Брендан никогда не был популярным в Бэй Академии, над ним все только потешались, он не вписывался ни в одну компанию. Кто бы мог подумать, что именно в Древнем Риме он вновь ощутит это сияние где-то в грудной клетке, пробужденное восторженными криками толпы.

— Укротитель львов!

Да, это все он. Именно он смог остановить льва, нет, даже двух львов. Ему было нетрудно представить, как о нем разносятся слухи: «Ты слышал о мальчике, который справился с двумя львами?». Через несколько дней он бы стал одним из самых знаменитых людей в Риме.

Брендан не знал, когда в следующий раз у него будет возможность испытать подобное чувство эйфории, так что он продолжал махать, наслаждаясь восхищением толпы. Затем он повернулся к Элеоноре:

— Может быть, это даже хорошо, что ты избавилась от книги. Думаю, что нам здесь будет замечательно.

— Ты наверное хотел сказать, тебе будет замечательно, — поправила его Элеонора.

— Осторожней, — улыбнулся Брендан, — не забывай, что ты говоришь с укротителем львов!

Элеонора знала, что он всего лишь пошутил, но в этой шутке была доля правды. Брендан стал вести себя как совсем другой человек. Все это не сулило ничего хорошего.

36

Оставшуюся часть дня Уолкеры и Уилл провели в императорской ложе. Несмотря на отчаянное желание вернуться домой и беспокойство за своих родителей, они с полной уверенностью могли сказать себе, что с ними обходились с особыми почестями.

Сначала их провели по Колизею под ликующие крики толпы, которой Брендан махал при любом удобном случае. Больше десяти минут он упоенно вышагивал с величественным видом, словно рок-звезда, пока они, наконец, не подошли к воротам под императорской ложей. Там они прошли через потайной, охраняемый стражей ход и оказались на платформе, которая напоминала собой подъемник на смотровую площадку небоскреба. Она доставила их в императорскую ложу, откуда открывался вид и на зрителей, и на арену. Черноволосая женщина, повсюду сопровождавшая Оципуса, щелкнула пальцами, и тут же появились несколько слуг с подносами, полными всевозможных яств: маслины, свежеиспеченный хлеб, сыры и вино, а также жареный молочный поросенок, на которого Корделия смотрела с отвращением. В то время, как Уилл без стеснения вытащил яблоко изо рта поросенка и, откусив почти половину, заявил: «Чудненько».

— Ты хоть представляешь, сколько у него может быть слуг? — восхитился в ответ Брендан. Он уже раскинулся на покрытом золотыми покрывалами диване, стараясь не смотреть на краснеющих девушек, которые стояли в стороне и подносили еду.

— Это вовсе не слуги, — заметил Уилл. — На латыни их называют servus[21], но при этом плату за свою работу они не получают. Это его рабы. — Уилл повернулся к Корделии. — Не забывайте, я учил латынь в школе.

— Впечатляет, — ответила Корделия, закатывая глаза.

— Как думаете, мне позволительно говорить с рабынями? — спросил Брендан. — Они смотрят на меня! И улыбаются! А вон та рыженькая… подмигнула мне!