Битва аферистов

— Тебе ведь после дракона к волхвам идти, вот волхвом и будешь. Постарайся за своего сойти. Эти дурачки, что за моей смертью в поход пошли, мимо старцев не пройдут. Но сначала, не забудь, к дракону заглянешь. Скажешь, что его любимая у меня, что встретиться, мол, надо. До нашей базы для него зеленый коридорчик организуешь... нет, этим я сам займусь. А твоя задача эту толпу, — Кощей ткнул пальцем в карту мародеров, — по ложному пути направить. На. — Он сунул в руки разбойнику лист плотной глянцевой бумаги, исписанный корявым почерком Яги.

Разбойник прищурил глаза, пошевелил губами, перевернул лист, с удовольствием обозрел свою бородатую физиономию на обороте, похлопал глазами на циферки и расплылся.

— Чтоб выучил наизусть! — вернул его на грешную землю Кощей. — И не забудь: сначала дракон, потом волхвы, потом...

Соловей слушал невнимательно. Перед его мысленным взором сверкали золотые водопады, которыми истекали вожделенные шестьсот мешков.

6

— А-а-а! Спасите! Помогите!

— Васька, заткни пасть.

Алеша корягой пытался дотянуться до ветвей чахлой березы, росшей на краю болота, в которое они погружались все глубже и глубже. Береза, по всей видимости, не желала погибать вместе с этой троицей и нервно отдергивала ветви.

— Это не я, это твоя палка орет.

— Коряги не орут...

И тут до Алеши дошло, что это действительно орала коряга, извиваясь всеми своими узловатыми веточками.

— А-а-а! Я не коряга! Я лесовик! А-а-а! Спасите! Помогите!

— Ну чего шумишь? Подумаешь, тонем! Сейчас до березки дотянусь, хватайся за нее, и все выберемся.

— А-а-а! Не выберемся! Сейчас Чмок придет!

— Какой Чмок?

— Чудище болотное!

— Так чего орешь? Внимание привлекаешь?

— И то правда, — согласилась коряга, — и чего всполошился? Я-то ить не потону, потому как повышенной плавучести, а вам, бесстыдникам, туда и доро...

— Тихо!

Лесовик послушно заткнулся. Все насторожились. Со стороны болота до них донеслись странные звуки: чмок... чмок... чмок... С каждым разом это «чмок» становилось все громче и громче.

— А-а-а! — вновь заголосил лесовик. — Он уже зде-е-есь! Теперь ничего не поможе-е-ет!!!

— Я живым нэ сдамся! — Вано сверкнул белками глаз, выдергивая из болотной жидкости руку с кинжалом. — Сам зарэжусь!

Чмок! Чмок!! Чмок!!! Последнее «чмок» взметнуло в воздух тело гигантской жабы, с трехэтажный дом величиной. До утопающей троицы она не дотянула метров трех, не больше. Поднятая ее телом волна вышвырнула команду Алеши на берег вместе с илом, тиной и болотной жижей. Друзья вмиг оказались под прикрытием деревьев.

— А говорил, не поможет, — похвалил лесовика Алеша, отплевываясь грязью, — выходит, не зря орал.

— Спрашиваешь, — сразу напыжилась коряга, — я в этом лесу повадки всех чудищ знаю. Теперь оно нас не достанет. Чмок из воды никогда не выходит. Мазила!!! — Лесовик изобразил своими веточками-руками «нос» жабе. — Как был ты Чмо, так Чмом и остался!

В ответ из пасти жабы вылетел длинный раздвоенный змеиный язык. Друзья кубарем полетели на землю.

Опять промазал!!! — захлебываясь от восторга, завопил лесовик.

Захваченный языком Чмока болотного, затрещал дуб. Корни, с ляжки быка толщиной, лопнули, и дерево вместе с огромным комом земли улетело в болото.

— Тикаем! — всполошился Васька.

— Первый случай, когда я с тобой полностью согласен, — не стал возражать Алексей.

— Ну куда же вы-ы-ы... — заплакала жаба и в сердцах хлестнула по поверхности болотной жижи длинным зеленым кнутом, увидев, как засверкали пятки удирающей во все лопатки троицы. — Ну почему меня никто не любит?

Алеша, отбежав на безопасное расстояние, остановился.

— Любовь надо заслужить, мадам.

— Я не мадам, я эта... мсье...

— Прошу пардона, но на мсье это тоже распространяется.

— Да как я эту любовь заслужу, если от меня все сразу разбегаются? Раньше, когда маленький был, еще ничего. Шлепаю себе по болоту, мама с папой умиляются: «Ах, какое у нас Чмо растет! Какие лапки, какой ротик! Давай его так и назовем: Чмо Болотное!»... — Слезы брызнули из глаз жабы.

— Ну а потом? — сочувственно спросил Алексей.

— А потом, как подрос, умиляться некому стало.

Как-то водички спросонок попил поутру — чмок! — а там, оказывается, мама с папой плавали. Они ведь у меня такие маленькие стали… потом. — Гигант зарыдал еще громче. — С тех пор меня уже Чмом Болотным не зовут. Только Чмоком. Ну почему меня никто не любит? Я про это даже стих сочинил.

— Давай паслюшай, а? — предложил Вано, стирая пучком травы грязь с лезвия кинжала.

— Давай, — не стал спорить Алексей.

Чмок открыл пасть, задрал морду кверху и заунывно, с надрывом заквакал:

Кажный зверь другую зверю любит.
Кажной звери хочется любви.
Кто ж мине, беднягу, приголубит?
Кто прижмет к своей большой груди?

— Ну как? Здорово?

— Здорово. Пушкин отдыхает, — успокоил Чмока Алеша, — Лермонтов рядом не стоял, а Маяковский даже не лежал, а вот насчет груди проблема.

— Какая?