Битва

— Внизу они увидят настоящие трупы, настоящую кровь и, кто знает, может быть, им повезет получить горящей балкой по голове.

— Это не смешно, Анри!

— Да, ты права, это не смешно, потому что у меня нет повода для веселья.

Он отвернулся и поискал глазами Анну, но на бастионе ее не было. Доктор Карино сказал, что она ушла со своими сестрами, и добавил: «Было бы неплохо и вам последовать их примеру, милейший. Видели бы вы себя... У вас сильный жар, я советую вам лечь в постель и принять лекарство...»

Анри ушел, даже не попрощавшись с Валентиной, а ее приятели продолжали разглагольствовать о качестве пожаров, разгоравшихся в Асперне. По их мнению, они выглядели менее реалистичными по сравнению с бурей из «Волшебной флейты» — оперы на либретто знаменитого Шиканедера[69], которую они смотрели в летнем театре.

Опустошительный огонь артиллеристов Массены вызвал смятение в передовых рядах австрийцев. После непродолжительной заминки они отошли для перегруппировки, и в дело вступила артиллерия эрцгерцога. Сначала загорелось деревянное гумно, потом под непрерывным огнем двух сотен орудий стали рушиться крыши домов. Пожары вспыхивали по всей деревне, но ни времени, ни средств на их тушение не было. Появились первые мертвые. Раненые горели, как факелы, и напрасно катались по земле, пытаясь сбить жадное пламя. Позиции вольтижеров, прикрывавших левый фланг боевых порядков французов, находились в отдалении от деревни, но солдаты чувствовали жаркое дыхание пожара. Легкий ветерок сносил в их сторону густой черный дым, от которого першило в горле, и разбирал кашель; на рукава и плечи садились жгучие искры, и солдаты торопливо стряхивали их с себя. Вольтижер Ронделе сплюнул под ноги и неудачно пошутил:

— Еще не стало горячо, а мы уже поджарились.

Паради поморщился и лишь крепче сжал в руках ружье. Батальоны генерала Молитора остались на своих позициях. После короткой перестрелки, обошедшейся без потерь, солдаты расслабились, и их ровные цепи рассыпались. Ротный вложил саблю в ножны, но из-за пояса вытащил пару пистолетов. Унтер Руссильон спокойно поднимал роту:

— Так, ребятки, идем зачищать территорию! Рассыпались веером! Переходим в атаку.

— А что или кого атакуем? — осмелился спросить Паради.

— На подступах к Асперну собирается австрийская пехота, — объяснил капитан. — Нужно ударить им в тыл.

Офицер с задумчивым видом взвел курки обоих пистолетов и широкими шагами двинулся вперед, оставляя за собой дорожку в высокой траве. Три тысячи человек, растянувшихся в длинные шеренги, двинулись вверх по пологому береговому склону. Они были начеку, но гул близкого пожара, гром орудий и грохот рушащихся стен заглушали все прочие звуки, поэтому фланговую атаку эскадрона австрийских гусар, скакавших крупной рысью, французы заметили не сразу. Гусары в зеленых мундирах мчались прямо на них, вытянув вперед сабли, повернутые изгибом вверх, чтобы лучше разить пехотинцев, буквально пришпиливая их к земле.

А она дрожала под копытами лошадей; в боевой клич гусар вплелся звонкий голос трубы. Паради и его товарищи, захваченные врасплох, развернулись в сторону атакующих и инстинктивно вскинули ружья. Капитан одновременно разрядил оба пистолета, отбросил их в сторону и выхватил из ножен саблю. В свою очередь, вольтижеры, не целясь, открыли беспорядочный огонь на уровне лошадиных шей. В накатывавшейся лавине Паради вдруг отчетливо увидел вздыбившуюся лошадь, ее всадник свалился под копыта соседнего животного, и оно едва удержалось на ногах; другой австриец получил пулю в лоб, но его скакун продолжал свой неудержимый бег, неся в седле откинувшееся назад бездыханное тело. Времени на перезарядку не было. Паради упер приклад в рыхлую землю и, низко опустив голову и плечи, обеими руками вцепился в ружье, словно в рогатину. Рядом он чувствовал плечи боевых товарищей; плотно сомкнутый строй ощетинился сверкающими штыками. Винсент закрыл глаза. И тут же последовал удар. Головные лошади напоролись на поднятые штыки, но при этом сбили людей с ног. Полуоглушенный, Паради лежал в траве, свернувшись в клубок и не чувствуя рук. С онемевших пальцев капала горячая липкая жидкость. «Я ранен», — с ужасом подумал он, потом поднялся на руках и огляделся — вокруг вперемежку лежали тела вольтижеров и гусар. Винсент потряс за плечо ближайшего солдата, перевернул его на спину и отшатнулся, увидев белки закаченных глаз. Рядом сучила ногами издыхавшая лошадь: кишки вывалились из ее распоротого брюха и парили под ярким солнцем. «Поди разберись тут, что к чему, — подумал Паради. — Неужто я умер? Кровь? Нет, не моя. Лошади? Или этого бедолаги, имени которого я даже не знаю?»

— Псссст!

Паради обернулся и увидел Ронделе. Тот лежал на животе и подмигивал ему.

— Ты как, не ранен? — спросил Винсент.

— Я в порядке, но повторения мне бы не хотелось. Прикидываюсь трупом для маскировки.

— Осторожно!