Битва

– Иначе язву заработаете с вашей-то службой. Толкачёв попросил уделить внимание юго-западу области. Попробуйте задать Магомеду вопросы о Красном Селе или Усть-Луге – я посмотрю, как он среагирует.

– Пока он ничего не сказал.

– Зато мысли интересные мелькали, думаю, оперативникам будет над чем поработать.

Конвой ввёл в комнату Магомеда. Руки его были в наручниках, на лице – наглая ухмылка. Как же! На допросе не раскололся, подельников не сдал, героем-мучеником за веру себя чувствует.

Его заперли в клетке, и допрос продолжился. Следователь задал несколько малозначащих вопросов, а потом…

– У вас в Копорье или Красном Селе знакомые есть?

– У меня везде знакомые.

– И в Усть-Луге?

Мысли Магомеда сразу заметались:

«Почему следователь спросил об Усть-Луге? По звонкам определили или у них есть какие-то данные? Ох, неспроста! Склад пока там. А они подбираются всё ближе, шайтаны! Умоляю Аллаха, пусть он надоумит Махмуда сегодня же вывезти контейнер и доставить его в Петербург. Так-так-так… Следователь назвал Красное Село и Копорье. А ведь там мои люди, я им звонил. Ничего они не знают об Усть-Луге. По журналу в смартфоне вычислили, а сейчас на пушку берут».

Зазвонил внутренний телефон, следователь снял трубку:

– Да, я. Пока нет. Хорошо.

По его ответам нельзя было понять, о чём речь.

– Есть ли среди ваших родственников и знакомых человек по имени Махмуд?

Володя понял, что звонил Толкачёв, видимо, решил надавить на главаря, форсировать события.

– На Кавказе имя Махмуд распространённое, и я вам могу назвать десяток. Какой Махмуд вас интересует?

Но Володя увидел – Магомед встревожился. Сначала русский спрашивает об Усть-Луге – месте, где находится контейнер, теперь о Махмуде… По отдельности эти вопросы ничего не значат, а когда идут один за другим, настораживают.

«Почему русский спросил об Усть-Луге и о Махмуде? Это не совпадение! Что они знают о контейнере и группе Махмуда, да пусть продлятся его годы? Снаряд им не найти, слишком много времени потребуется. Порт огромен, каждый уголок не досмотришь, а снаряд-то на самом виду. Обложили, со всех сторон обложили! Русские знают подозрительно много. Неужели предатель? Если так, то в чьей группе? Моей или Махмуда? У меня всего шесть человек осталось. Русский Виталий? Но он только водитель и толком ничего не знает. Гасан? Торгаш, от него всего можно ожидать. Но он только тупой исполнитель. О снаряде не знает, за деньги мать родную продаст. Темирбек? Знает каждого члена группы в лицо и по именам. Не раз выполнял рискованные поручения, фанатик, деньги его не интересуют. Нет, такой не продаст. Остальные трое новички, никого не знают, ни о чём не могут рассказать. Получается, что предатель в группе Махмуда. Это очень плохо, очень… Эх, телефоны забрали, ну хоть как-то бы Махмуда известить, что он змею у себя пригрел. Попытаться конвойного подкупить, чтобы звонок сделал? Так у меня денег нет, всё отобрали при задержании. А на слово никто не поверит – я бы и сам первый не поверил. Да и опасно чужому человеку доверить номер телефона Махмуда. В «номере» я один, через сокамерника тоже сообщить не получится. Что делать? Надо срочно искать выход. Думай, Магомед, думай. Изображу-ка я, что у меня приступ, прикинусь больным. В больницу отвезут, а там у кого-нибудь телефон выпрошу».

Решив так, Магомед тут же застонал, схватился руками за живот, скрючился и свалился со стула на пол. Сыграл он здорово, следователь было поверил, вскочил со стула:

– Что с вами!

– Э, плохо мне, помираю. Накормили плохой пищей, а у меня язва желудка. Врача мне, срочно!

Володя прекратил набивать текст, схватил со стола ручку и на листе бумаги написал: «Придуривается, тянет время, хочет в больницу».

Следователь прочитал, успокоился и сел.

– Расулов, мы подняли медицинскую карточку у вас на родине. Там ничего нет про язву. И в нашем городе вы к врачу не обращались. Прекратите ломать комедию!

Следователь блефовал. Фамилия главаря была известна из документов, изъятых при задержании. Паспорт пробили по установочным данным. Он оказался поддельным и значился как утерянный, а скорее всего, был украден.

Магомед ещё немного покорчился, но следователь и Володя сидели спокойно, с безразличными лицами, и главарь понял, что спектакль не удался.