«Битлз» in the USSR, или Иное небо

– В них человечности больше.

– А как насчет языка? – напомнил Алексей. Писатель воодушевился:

– Это очень интересно. Например, дельфины зовут друг друга по именам. Вот так, например, звали нашего Скрипача. – Колупаев кратко свистнул на два тона. Пес гавкнул. – У них этих свистов и разных сигналов около двухсот, и я в свое время все их мог понимать. Кроме ультразвука, естественно.

– Поразительно! – воскликнул Джон, пригубив рябиновки.

– Действительно, интересно, – согласился Джордж.

– Да нет, я не про дельфинов, – уточнил Джон. – Это тоже, конечно, занятно, но я про настойку.

Джордж покачал головой, как бы говоря: «Ты неисправим, Джон».

– Ольга, – обратился Пол к дочери ученого. – А вы чем занимаетесь?

– Я студентка филфака, то есть филологического факультета.

– Так вы изучаете языки?! – громко изумился Пол, как будто Ольга осваивала в университете, к примеру, профессию фумелье. – Do you speak English?

– Yes, but not fluently*, – ответила с улыбкой Ольга, и Пол с радостью понял, что его мечты обретают более конкретные очертания. [* Да, но не в совершенстве (англ.).]

Алексей тоже был рад – переводческая нагрузка уменьшилась.

Все немного посидели молча. Вдруг из кухни раздался грохот, сменившийся ровным гулом. Джон и Джордж вздрогнули, Пол втянул голову в плечи.

– Это холодильник включился, – спокойно объяснила хозяйка. – А теперь еще я, извините, прерву беседу. Давайте посмотрим новости, я хочу погоду узнать на завтра.

Лавренчук незаметно толкнул Юлия и показал на часы, состроив вопросительно-осуждающую мину.

– Нам пора, – поднялся Юлий. Алексей и Женя последовали его примеру.

…На улице Юлий спросил Женю:

– Чего ты засуетился? Хорошо же сидели.

– Неудобно, – отозвался Женя. – Люди душевные, виду не показывают, но такая толпа в такое время… И что-то я сам устал уже, честно говоря.

– Я тоже, – согласился Леша. – Вроде «битлы», мне и присниться такое не могло. Но все это в обе стороны переводить, час, два подряд – я уже заколебался.

– Привыкай, – посоветовал Юлий.

– А мне, парни, так хреново! – неожиданно воскликнул Женя.

– С чего это? – поразился Юлий.

– Да с того. Сейчас у меня будут две недели счастья, а потом они меня бортанут, и что я буду делать? Опять швеллеры варить в СМУ номер десять? А меня там еще подначивать будут: «Это тебе не палочки барабанные, это электроды, мы тут не песенки играем».

– Дурак ты будешь, если туда вернешься, – сказал Юлий. – Про тебя за эти две недели во всех газетах напишут. Ты – русский барабанщик, который заменил в «Битлз» Ринго Старра! Да ты сейчас главный барабанщик СССР, тебя любой ансамбль с руками возьмет, хоть «Песняры», хоть «Ариэль»…

– Хоть та же «Машина», – добавил Алексей, – если этот их не поумнеет.

– Где они – и где я?… – продолжал кукситься Женя. – Вы забыли, что мы в Томске?

– А кто тебя просит тут торчать?! – остановившись, воскликнул Юлий. – У тебя что тут, семья, дети? Да ты знаешь, сколько ты за эти две недели денег заработаешь?! И на дом, и на машину, и черт знает на что еще. Только не надо тебе этого ничего. Тебе в Москву лететь надо и ломиться в любую филармонию, мол, так и так, я русский Ринго Старр. А деньги эти тебе – на первое время… Подъемные.

– Ну, не знаю, – покачал головой Женя. – Ох, не знаю. Мама у меня тут, отчим Карлыч… Тяжело мне что-то.

– Это отходняк, – сказал Леша уверенно. – Слишком было много ярких эмоций – «битлы», концерт… Теперь у тебя что-то вроде похмелья.

– Значит, надо выпить, – сделал вывод Женя. – Первый, этот… Гонорар обмыть. Тем более я вам проставиться обязан за то, что к «битлам» сосватали.

Вдруг волна депрессии сменилась в его душе волной эйфории.

– Люди! – завопил он негромко. – Я играл с «Битлз»!!! – Он приобнял друзей. – Благодаря вам, балбесам!

– Надо в кабак ехать, только там сейчас дают, – сказал Алексей.

Тут рядом с ними остановилось серенькое такси с зеленым огоньком.

– Эй, архаровцы, куда едем? – раздался голос водителя.

– На ловца… – пробормотал Женя и подошел к машине. До Алексея и Юлия долетали отрывки диалога.

– Скока?! Да ты очумел, что ли?…

– Цена ночная… Две по ноль-семь?…

– Сбрось хоть трешник, дядя, совесть поимей…

– Едь к цыганам тогда, у них паленую…

Женя вернулся довольный, карманы его пальто оттопыривались по бокам и на груди.

– В общагу! – воскликнул Юлий. – Тут до Южной два шага! И настам ждут!

– С чего это? – удивился Женя.

– Да с того! – Юлий похлопал его по карманам. – Встретят как родных.

И они отправились в общежитие филфака, по пути откупорив одну бутылку портвейна и похлебывая его из горла.

…Наутро их воспоминания отличались разительно. Словно они побывали в разных мирах. Женя помнил, как его качали и уронили на письменный стол. Юлий – как на его лицо упала чья-то ароматная прядь волос, и было приятно. Леша помнил, как перед ним быстро бежит утоптанная белая дорожка.

Но общим было одно: ощущение телячьего восторга от самого факта собственного существования. Так чувствуют себя после ночной попойки только очень молодые и абсолютно здоровые люди.