«Битлз» in the USSR, или Иное небо

Джон отвел трубку от уха и, прикрыв ладонью микрофон, попросил Йоко задержать музыкантов. И до окончания разговора с Питером Брауном он наблюдал в окно звукорежиссера пантомиму маленького бунта.

– Ты задумывался, кто взвалит на себя менеджмент воскресших «Битлз»? – спросил Питер.

– У меня не было времени задуматься над этим. Но твоя кандидатура меня вполне устраивает.

– Э-э… Видишь ли, Джонни… – Питер виновато покряхтел. – Я сейчас никак не могу уехать из Штатов. На мне «Стигвуд», и с Майком Хольцманом мы открываем еще одну новую компанию… Но ради «Битлз» я бы все это бросил. Однако я – не Брайан. Я просто не потяну. Одно дело надраться у тебя или у Пола на свадьбе, а другое – ворочать такой махиной, как возобновленные «Битлз». Это мне не по силам.

– И что ты предлагаешь? Ты – свой, тебе я доверяю. На кого еще я могу положиться, когда вокруг – сплошные жулики и прилипалы?

– Есть предложение. Но, Джон, только, пожалуйста, не кипятись, сперва подумай хорошенько.

– Пит, не тяни резину, не зли меня!

– Еще раз прошу, не заводись. Это предложение от Пола, но он не настаивал. Он сказал: «Если Джон будет против, пусть предложит кого-то из своих людей, и я соглашусь».

– Ли Истман? – почти догадался Джон.

– Сынок.

Джон прислушался к своим ощущениям. Он ожидал, что в памяти всплывут судебные дрязги и скандалы самого мрачного, «эппловского», периода его жизни, и это, как случалось раньше, вызовет очередную волну его острой неприязни и к Полу, и к его родственникам…

Но ничего этого, к его удивлению, не произошло. Все выгорело. К тому же Аллен Клейн оказался редкостной сволочью, и в том конфликте, пожалуй, прав был все-таки Пол.

Не выдержав паузы, Питер начал увещевать:

– Он здорово помог Полу, дал пару советов, куда вложить деньги, и тот хорошо заработал…

– Хрен с ним, – прервал молчание Джон. – Пусть будет Истман. Так и передай Полу: «Джон сказал, хрен с ним». Документы я сегодня отправлю.

Питер облегченно засмеялся.

Выйдя из аппаратной, Джон обнаружил, что двое музыкантов уже задремали.

– Вот что, ребята, – сказал он, – вы хотели отдыха? Я решил пойти вам навстречу. Работа над пластинкой временно прекращается. Завтра мы улетаем в Советский Союз… «Битлз» соединяются! – не удержался он.

«Обалдеть!», «Круто!», «Вот это да!»… – загомонили музыканты.

Только Йоко не поддержала всеобщих восторгов:

– Ты все-таки решил похоронить мой альбом?

– Да ничего подобного. Осталось всего пять вещей, все вокальные треки прописаны. Для того чтобы записать инструменты и свести дорожки, вовсе не обязательно нужен именно я. Так, конечно, дешевле, но заработок в Советах сторицей покроет все убытки. Надо пригласить продюсера, которому мы доверяем. Да вот Дэвида, например, – повернулся он к Геффену, который все еще околачивался в студии.

– Нет-нет-нет, – замотал тот головой, – с этим… э-э… материалом я совершенно беспомощен.

– Ладно, – кивнул Джон. – Тогда я знаю, кто нам нужен.

– Нет, Джон, – холодно сказала Йоко, – с Филом мы больше не связываемся.

Осекшись, Джон кивнул. Его последняя попытка работать со Спектором закончилась плачевно. Фил тогда был просто невменяем. Когда они втроем с Мэлом Эвансом болтали в холле студии, и Мэл пожаловался, что где-то поранил нос, Фил вдруг подскочил к гиганту и врезал ему по этому самому носу кулаком.

Мэл закричал от боли и схватился за нос. «Вы видели?!» – «Что видели?! – завопил Фил. – Это вы еще ничего не видели!» Он выхватил пистолет и выстрелил в потолок. От грохота у всех заложило уши, и в тот момент Джон окончательно решил, что больше никогда не будет работать с этим ненормальным…

Впрочем, в тот период все они были хороши, регулярно накачиваясь то алкоголем, то кокаином. Сам Джон однажды в ярости разгромил квартиру Гарольда Сайдера, разбил чей-то саксофон и собственную гитару, укусил Дэнни Корчмара и выбил зуб Джесси Дэвису…

Все это молнией промелькнуло у него в голове, и он, вздрогнув, пробормотал:

– Да. Время разбрасывать зубы, и время их… пломбировать.

– Что? – наморщила лоб Йоко.

– Да ничего, я так…

Внезапно его посетила странная мысль, и он ее тут же озвучил:

– Знаешь, если я все правильно понимаю, продюсер должен найтись сам.

– Что ты хочешь сказать? – не поняла Йоко.

– Джон, к телефону! – снова позвали из аппаратной.

– Да?! – выкрикнул он в трубку. – Кто это?

– Привет, Джон! Это Деннис. Как у тебя дела? Деннис Феррант работал с ним на записи «Imagine», и их сотрудничество началось с небольшого инцидента. Впервые встав в студии перед микрофоном и натянув на голову наушники, Йоко обнаружила, что плохо слышит фонограмму.

– Наушники сломаны! – громко пожаловалась она. Деннис взял наушники, поправил скобу между динамиками, надел их себе на голову, убедился, что все отменно работает, и с усмешкой вернул их Йоко.

– Все в порядке, – сказал он.

Его усмешка вывела ее из себя. Она прочитала в ней: «Ни черта-то ты не умеешь косоглазая дура, возомнившая себя певицей только потому, что спит с Джоном Ленноном». Словно окаменев, Йоко молча смотрела на Денниса.

– Все нормально? – повторил он. Йоко по-прежнему молчала.