Битая карта

Это была еще одна заготовленная речь, еще одно продуманное вступление. В комнате, кроме них двоих, никого не было. Эркарт вышел, сказав, что приготовит кофе. Ребус, еще не пришедший в себя после разговора с Уотсоном, попросил чая. Хелен Грейг, похоже, не было — у нее заболела мать. «Опять», — сказал Эркарт, направляясь на кухню. Преданные женщины — Хелен Грейг и Кэт Киннаул. По-собачьи преданные. А Элизабет Джек? Может, это сучья преданность?.. Боже, какие непотребные мысли приходят ему в голову! Нехорошо так думать, в особенности о мертвой, в особенности о женщине, которую он никогда не видел! Женщина, которая любила, чтобы ее привязывали к стойкам кровати, когда…

— Это не имеет никакого отношения к… Впрочем, не знаю, возможно, имеет. — Джек задумался на несколько секунд. — Понимаете, инспектор, я не могу отделаться от ощущения, что если Лиз читала эти газеты и если ее это задело, то она вполне могла сделать что-нибудь… Оставить меня… или даже, возможно… — Он вскочил на ноги и двинулся к окну, глядя в него невидящим взглядом. — Я думаю, а что, если это я виноват в ее смерти?

— Виноваты, сэр?

— Да… в смерти Лиз. Будь мы вместе, будь она здесь, этого, возможно, не случилось бы. Не случилось бы. Вы меня понимаете?

— Что пользы винить себя, сэр?

Джек резко повернулся к нему:

— Но я так чувствую.

— Сядьте, пожалуйста, мистер Джек…

— Давайте лучше — Грегор.

— Хорошо… Грегор. Я прошу вас, сядьте и успокойтесь.

Джек подчинился. Утрата по-разному влияет на разных людей: слабые становятся сильными, а сильные — слабыми. Рональд Стил швырял книги, Грегор… Грегор раскис. Он снова чесал палец.

— Все это настолько нелепо, — проговорил он.

— Что вы имеете в виду? — Ребус хотел, чтобы чай принесли поскорее. Может быть, в присутствии Эркарта Джек возьмет себя в руки.

— Этот бордель, — сказал Джек, поднимая глаза на Ребуса. — С которого все и началось. Причина, по которой я туда пошел…

Ребус подался вперед.

— И почему же вы туда пошли, Грегор?

Грегор помедлил, проглотил комок, набрал в грудь побольше воздуха и, казалось, все еще не решался ответить. Наконец он заговорил:

— Чтобы встретиться с сестрой.

В комнате повисла такая тишина, что Ребус слышал тиканье собственных часов. Дверь распахнулась.

— Чай, — сказал Иэн Эркарт, входя в комнату.

* * *

Ребус, который мысленно торопил приход Эркарта, теперь не мог дождаться, когда тот уйдет. Он поднялся с кресла и подошел к камину. Открытка от «стаи» была на том же месте, но теперь рядом с ней стояли другие — с выражением соболезнования от членов парламента, от семьи и друзей, от избирателей.

Эркарт, казалось, почувствовал атмосферу в комнате. Он поставил поднос на стол и, не сказав ни слова, вышел. Едва дверь успела закрыться за ним, как Ребус спросил:

— Вы хотите сказать — вашу сестру?

— Именно. Моя сестра работала в этом борделе. Мне так сказали. Я думал, это шутка, грязная шутка. Или ловушка, чтобы заманить меня в бордель. Да, ловушка. Я долго думал, прежде чем пойти, но все же решился. Он говорил так уверенно.

— Кто?

— Звонивший. Были эти звонки…

Да, конечно, и Ребус собирался о них спросить.

— Пока звонок переводили ко мне в кабинет, на том конце трубку вешали. Но как-то вечером человек дождался меня и сказал: «Ваша сестра работает в борделе в Новом городе». Он назвал мне адрес и сказал, что если я приду туда в полночь, то как раз начнется ее… смена. — Слова давались ему с трудом, как еда не по вкусу на каком-нибудь банкете — выплюнуть нельзя, и приходится жевать, изо всех сил стараясь не проглотить… Наконец он проглотил. — Ну вот я и пошел. Звонивший сказал правду. Я пытался поговорить с ней, когда появилась полиция. Это и в самом деле оказалось ловушкой. Газетчики уже меня ждали…

Ребус вспомнил женщину на постели, как она дрыгала ногами в воздухе, как задирала футболку перед фотографами…

— Почему вы сразу этого не сказали, Грегор?

Джек резко засмеялся:

— Ситуация и без того была хуже некуда. Ко всему еще объявить, что у меня сестра проститутка?

— Тогда почему вы говорите мне это теперь?

Голос его прозвучал спокойно.

— У меня такое чувство, инспектор, что я слишком глубоко нырнул. И я делаю аварийный сброс, чтобы не пойти на дно.

— Вы должны были знать, сэр… Должны были сразу понять, что кто-то роет вам яму.

Джек улыбнулся:

— О да, я понял.

— Есть какие-нибудь идеи: кто? У вас есть враги?

Снова улыбка.

— Я член парламента, инспектор. Просто чудо, что у меня еще есть друзья.

— Да-да. Эта ваша «стая». А не мог ли кто-нибудь из них?..

— Инспектор, я голову себе над этим сломал, но ничего не надумал. — Он поднял взгляд на Ребуса. — Честное слово.

— И го`лоса по телефону вы не узнали?

— Он был приглушенный. Сипловатый. Вероятно, мужской. Но это вполне могла оказаться и женщина.

— Та-ак. А ваша сестра? Расскажите о ней.

Рассказ был короткий. Его сестра ушла из дома совсем девчонкой, и с тех пор никто больше о ней ничего не слышал. Доходили какие-то смутные слухи о том, что она уехала в Лондон, потом — что вышла замуж, и всё. А потом был этот телефонный звонок…

— Откуда звонивший мог узнать? Как можно было это обнаружить?