Битая карта

— Как он выглядел?

Санитар отрицательно покачал головой:

— Он уже садился в машину, когда я выглянул. Я только спину его и видел.

— А что была за машина?

— Черный «БМВ-3», в этом я уверен.

— У него хороший глаз — когда ему это нужно, инспектор.

— Заткнись, Макмиллан.

— Вы задайте себе вопрос, инспектор. Если это больница, то почему так называемые санитары являются членами Ассоциации тюремных работников? Это не больница, это камера хранения, только в ней держат психов, а не чемоданы. Но вся изюминка в том, что главные-то психи тут как раз и заправляют!

Он начал двигаться от стены, медленно, на нетвердых ногах, но сила в нем угадывалась безошибочно. Каждый нерв был натянут.

— К стене…

— Психи! Я отрезал ей голову. Господь знает, я сделал это…

— Макмиллан! — Санитар тоже начал двигаться.

— Но то было так давно… другое…

— Я тебя предупреждаю…

— И я так хочу… так хочу…

— Ну все. — Санитар ухватил его за руки.

— …прикоснуться к земле.

Когда санитар связывал его по рукам и ногам, Макмиллан не оказал никакого сопротивления. Санитар оставил его лежать на полу.

— Если оставить его на кровати, — сказал он Ребусу, — он скатится на пол и покалечится.

— А тебе это ни к чему, — сказал Макмиллан, чей голос теперь, когда он был связан, звучал почти спокойно. — Нет, брат, тебе это ни к чему.

Ребус открыл дверь, собираясь уходить.

— Инспектор!

Он повернулся:

— Да, мистер Макмиллан?

Макмиллан вывернул шею, чтобы видеть дверь.

— Прикоснитесь за меня к земле… пожалуйста.

У Ребуса поджилки тряслись, когда он выходил из больницы. Он не захотел посетить бассейн и спортзал. Вместо этого он попросил санитара проводить его в дисциплинарный корпус, но санитар отказался.

— Послушайте, — сказал он, — вам, возможно, не нравится то, что здесь происходит, мне тоже кое-что здесь не нравится, но вы же видели, как тут в любой момент все может измениться. Они считаются «пациентами», но попробуй повернуться к ним спиной. И одних их нельзя оставлять. Они будут глотать лампочки, переломают все ручки, карандаши и мелки, попытаются засунуть голову в телевизор. Ну, то есть не исключено, что они ничего этого и не сделают, но никогда нельзя быть уверенным… никогда. Попытайтесь посмотреть на это непредвзято, инспектор. Понимаю, что это нелегко, но попытайтесь.

И Ребус, прежде чем уйти, пожелал молодому человеку успеха в тяжелой атлетике. Во дворе он остановился у клумбы, глубоко сунул в нее пальцы, размял землю большим и указательным пальцем. Земля была приятной на ощупь. Приятно было выйти за ворота. До смешного были приятны вещи, которые он воспринимал как нечто само собой разумеющееся: земля, свежий воздух, свобода передвижения.

Он посмотрел на больничные окна, но не мог определить, за каким из них палата Макмиллана, и вообще, выходит ли его окно на эту сторону. Он не видел глазеющих на него лиц, не видел никаких признаков жизни. Ненадолго выглянувшее солнце исчезло. Заморосил дождь, ухудшая видимость. Ребус нажал кнопку… и дворники ожили, ожили и заработали. Он улыбнулся, положил руки на баранку и задал себе вопрос:

«Куда девается здравый смысл, когда его приковывают к стене?»

* * *

Он снова двинулся на юг. В Кинроссе съехал с шоссе с разделительной полосой. Миновал Лох-Левен (место множества семейных пикников в те времена, когда Ребус был мальчишкой), на следующем перекрестке свернул направо и направился к сонным шахтерским деревушкам Файфа. Этот район был ему хорошо знаком. Он здесь родился и вырос. Он знал эти серые жилые кварталы, магазинчики на углах и убогие пивнушки. Людей, которые с подозрением поглядывают на чужаков (и почти с таким же подозрением — на друзей и соседей). Уличную перебранку, примитивную и злую, как драка на кулачках. Родители на уик-энды увозили его с братом подальше: в субботу ездили за покупками в Керколди, в воскресенье на Лох-Левен, на долгие воскресные пикники. Он помнил, как они теснились на заднем сиденье вместе с припасами — непременными сэндвичами с лососевым паштетом и апельсиновым соком. Термосы с чаем пахли горячим пластиком.

А на летние каникулы они выезжали с автоприцепом «дом на колесах» в Сент-Эндрюс или снимали номер в дешевой гостинице в Блэкпуле, где Майкл непременно попадал в какие-нибудь передряги, из которых его выручал старший брат.

«До хрена благодарностей я за это получил».

Ребус ехал все дальше.

Фирма «Байерс» располагалась в одной из деревень на крутом склоне, в полпути до вершины холма. По другую сторону дороги была школа. Ребятишки возвращались домой, молотили друг друга сумками и отборно бранились. Есть вещи, которые не меняются. Во дворе «Байерс» стоял ряд новеньких седельных тягачей, две невзрачные легковушки и «порше-каррера». Ни одной машины голубого цвета. Конторские помещения размещались в строительных модулях. Он подошел к одному из них с табличкой «Главный офис» (под этой надписью мелком было нацарапано «Босс») и постучал.