Битая карта

И сразу же, точно кнопку где-то нажали невидимую, посыпались чрезвычайные происшествия. Злые, дерзкие и, как всегда, неожиданные. Даже налеты Леньки Пантелеева в сравнении с этими происшествиями выглядели сущей безделицей.

Четвертого июля, в субботу, в четвертом часу утра, подвергся разбойничьему нападению маленький уездный городок Холм, расположенный верстах в полуторастах от Пскова. Вооруженная бандитская группа, явно рассчитывая на внезапность своего удара, попыталась захватить уездные учреждения, начав разбой с военкомата.

План налетчиков, к счастью, сорвался.

Военкому уезда, заночевавшему в служебном своем кабинете, удалось незаметно выскочить в окно и поднять по тревоге местный отряд чоновцев. На улицах сонного городка завязалась перестрелка, к чоновцам примкнули многие жители, захватив с собой кто охотничье ружье, кто топор или просто увесистую дубинку. Элемент неожиданности был полностью утрачен, и бандитам пришлось спасаться бегством.

В Петрограде известие об этом происшествии было получено в половине девятого. Шифровка была лаконичной, излагая лишь суть событий. Сообщалось, что налетчики отступили в восточном направлении, к Старой Руссе, что преследовать их оказалось невозможным, ввиду малочисленности чоновского отряда.

Петроград предпринял энергичные контрдействия.

На перехват банды был двинут конный отряд псковской милиции, другой конный отряд перебрасывался по железной дороге из Новгорода. Коммунистам и комсомольцам в ближайших волостях спешно раздавали винтовки, дороги прикрывались заслонами.

Но перехватить банду не удалось. Воспользовавшись лесными чащобами, обступившими Холм, она ускользнула от преследования и как бы растворилась в воздухе.

У чекистов в ту тревожную субботу не было ни суеты, ни чрезмерной взвинченности нервов, мешающих трезвому анализу обстановки. Работа шла обычным своим ходом, и о событиях, разыгравшихся на рассвете, знали лишь те, кому надлежало это знать.

Внимательно изучались ориентировочные сводки, оперативные обзоры, даже некоторые материалы из архива. Непрерывно поддерживалась телефонная и телеграфная связь с Москвой, с Псковом, Новгородом и Минском, с пограничными комендатурами.

В полдень прибыла важная шифровка из Белоруссии. Оказывается, и на западной границе появилась вооруженная банда. Ночью ею разгромлен волисполком, зверски растерзаны захваченные врасплох партийные и советские работники.

У Станислава Адамовича Мессинга, полномочного представителя ГПУ в Петроградском военном округе, собрались работники контрразведывательного отдела.

— Догадки не в моих правилах, — сказал Петр Карусь. — Люблю точную информацию…

— Ишь ты, какой оригинал! — язвительно перебил его Мессинг. — А кто ее не любит, точную информацию? Ты давай по существу, предисловий не требуется…

— По существу считаю, что людишки эти из Парижа, от известного вам Дядюшки Пуда. Они, между прочим, давно готовились к крупным акциям. Действовать будут, по-видимому, дуплетом. Бандитские фокусы — как отвлекающий маневр, а главное попробуют здесь, в Питере…

С мнением Каруся решительно не согласился Печатник, или Александр Иванович Ланге. Печатником звали его с давних пор, еще с грозного 1905 года, когда Александр Иванович и в самом деле работал на печатных станках в нелегальных большевистских типографиях. Впрочем, работал он тогда и наборщиком, и метранпажем, и распространителем подпольных изданий, обнаружив многосторонние способности талантливого партийного «техника».

— Поддерживаю тебя насчет Питера, — сказал Александр Иванович с обычной своей солидностью суждений. — Вполне вероятна активизация в городе… А вот с парижским адресом позволь не согласиться. Не из кутеповского гнезда эта публика…

— Считаешь, что савинковцы?

— Уверен почти на сто процентов. Больно уж знакомый почерк, раз с ходу нацелились на военкомат…

— Положим, и других интересуют наши секретные документы.

— Нет, это савинковцы! Точно тебе говорю!

Спор начал принимать несколько бездоказательный характер, и Мессинг счел необходимым подвести черту.

— Ладно, товарищи, гадать на кофейной гуще будем в другой раз. Как-нибудь в свободную минуту. Давайте лучше условимся о необходимых мероприятиях на сегодня и на завтра…

Станислав Адамович Мессинг терпеть не мог заседаний, в особенности многословных и затяжных. Бывший председатель Московской губчека, долгое время работавший рука об руку с Дзержинским, был он одним из опытнейших ветеранов, которые начинали свою чекистскую вахту еще в 1917 году. Славился деловитостью, неиссякаемой энергией, умел ценить время — свое и чужое в равной мере, — язвительно высмеивая малейшие проявления расхлябанности, нетерпимые в обиходе чекиста.