Бить нужно смело

– В тот день мне исполнилось шестнадцать. Юра был очень любезен и поздравлял меня с этим всю ночь. А ты не поздравил, папочка, ты продал меня за какой-то жалкий клочок земли.

Глаза Керима сверкнули гневом. Влада умела добиваться своего.

– Спешка – плохой советчик, – будто с издёвкой шепнула она. – Ты поспешил, а теперь наверняка думаешь, как переиграть. Набросал варианты?

– Вариантов нет. За меня уже подумали, – на удивление ровно признался отец.

Он произнёс это так, словно острый клинок уже проткнул горло и ненужная агония отступила. Влада даже вскинула брови в знаке удивления. За своё Керим боролся отчаянно, но сейчас отчего-то молчал. В щедрость Юрия Михайловича верилось слабо, а значит, желание бороться у Керима просто отняли. Знать подробности Влада отчего-то не хотела.

Первой встречи после знаменательного вечера она ждала с каким-то нездоровым азартом. Но Багдасаров тянул и не появлялся. Багдасаров… даже не имея связей, можно было узнать и оценить размах, с которым он проворачивал свои дела. Чужой успех был на слуху и у обывателей вызывал неизменную зависть. Куда больше Влада слышала о нём плохого, а порой звучали просто невероятные подробности. Но каждый день она снова и снова убеждалась: Юра умел держать слово. И не нападал. Потому что точно знал: наступит день, когда она сама обратится за помощью. Стоит ли удивляться, что этого дня он дождался?

Владу выкручивало и ломало, но существовали в этой жизни вопросы, которые дерзкая школьница не могла решить по целому ряду причин. И стоит отметить: Багдасаров не отказал. Стоит обратить внимание, что он не ухмылялся, не зубоскалил и не напоминал о брошенном в порыве эмоций вызове. Выслушал, обдумал варианты, а затем помог. Безо всяких условий, без напутствий, без унизительных нравоучений. И, что важно… он мог бы сделать для неё гораздо больше. Мог бы, но не стал. Потому что это «гораздо большее» задевало её представления о свободе выбора. Влада ответила ему сухим «спасибо» и ушла, заверяя себя, что это случилось первый и последний раз, что больше она к нему никогда не обратится. «Никогда» в шестнадцать звучит так величественно и гордо…

А потом Влада перестала ограничивать себя бессмысленными рамками. Да, в её жизни есть человек, который готов поддержать. Разве это плохо?.. Наступило такое устрашающее когда-то смирение. Потому что в один момент она вдруг поняла, что протестовать глупо. Она осознала, что сама возводит вокруг себя барьеры, ненавистные загоны. Бери от жизни… самое лучшее… И не стоит плевать в лицо судьбе.

Пришло время учиться доверять. Но даже это она умудрилась усложнить до невероятных масштабов. Контакт становился более тесным, более плотным. Правда, стоит признать, что решающие шаги Влада всегда делала самостоятельно. Она первой выходила на связь, искала встречи и… призналась себе, что тупо нуждается в общении! В общении с кем-то настоящим, а не картонным. Юра был непредсказуем и опасен, но даже эта опасность оказалась слишком реальной, чтобы после злобно рычать и кусать локти: Влада знала, на что шла.

Юру хотелось слушаться, но Влада в принципе не умела этого делать. Потому и продолжала дерзить. Багдасаров оказался из тех, кто говорил с ней на равных, этим и подкупал. Прежде так с ней общался только Иса. Но Исы больше не было, а Юра был. И потому их связь разрасталась и крепла, нарушая все мыслимые и немыслимые пределы.

Влада отчаянно сопротивлялась, искала подвох, ждала удара в спину. Как в русской рулетке: до последнего мгновения остаётся интрига. Семь мест в барабане и всего один заряд. И каждый раз она с замиранием сердца признавала: рулетка дарила ей очередной шанс. А вместе с ним порцию доверия.

Доверие затягивало, оно обезоруживало, делало слабым, беспомощным! Оно мешало сопротивляться ударам судьбы, не позволяло закалять характер. Оно затягивало, как воронка, как омут! Больше не было необходимости с опаской оглядываться за спину: там всегда был ОН. Сильный, смелый, решительный.

Между ними не осталось места ни мыслям, ни взглядам, в которых Влада как-то посмела упрекнуть. Юра вёл себя безупречно. Даже редкие прикосновения лишились скользкого подтекста. Только друзья. Он поставил условие, и он его исполнял. Без нареканий. И без сожаления.

Багдасаров не навязывался, не вовлекал в сомнительные операции, не отпускал двусмысленные шуточки. А впрочем, кое-что между ними всё же проскальзывало. Но только если сама Влада в очередной раз решалась испытать мужчину на прочность. Игра была занимательной и приносила свою долю удовольствия. Но как только Влада закрывала вопрос, обрывала флирт, интерес в его глазах выключался, словно по щелчку пальцев. Хотя стоит отметить: именно в эти моменты Юра особо и не скрывал, что по такому же щелчку этот интерес мог включиться обратно. Но его выдержка не давала сбоев. Влада слишком поздно поняла: если играешь по-крупному, размениваться на сахарок бессмысленно. Она поняла слишком поздно, а Юра всегда это знал.