Читаем Бить или не бить? полностью

— Но ведь это унизительно, когда тебя секут или ставят посреди комнаты, где столько народу. И ведь ты уже большая девочка! Я гораздо моложе тебя, а я бы этого не вынесла.

— И все-таки твой долг — все вынести, раз это неизбежно; только глупые и безвольные говорят: „Я не могу вынести“, если это их крест, предназначенный им судьбой.

Я слушала ее с изумлением: я не могла понять этой философии безропотности, и еще меньше могла понять или одобрить ту снисходительность, с какой Элен относилась к своей мучительнице. И все же я догадывалась, что Элен Бернс видит вещи в каком-то особом свете, для меня недоступном. Я подозревала, что, может быть, права она, а я ошибаюсь, но не собиралась в это углубляться и отложила свои размышления до более подходящего случая».

Почему девочек физически наказывали реже и мягче, чем мальчиков? Школьная дисциплина в Англии, как и везде, была тесно связана с общей философией права и наказания, включая гендерные стереотипы. Так как женщины считались слабым полом, британский парламент уже в 1805 г. узаконил их освобождение от телесных наказаний. Гуманному примеру Англии вскоре последовала вся Европа, а затем и США. Из уголовного права принцип более снисходительного отношения к женщинам был перенесен и в школу.

В этой снисходительности была изрядная доля ханжества. Одним из главных доводов в пользу запрета телесных наказаний женщин была забота о соблюдении «скромности», нарушение которой могло отрицательно сказаться не только на наказываемых женщинах, но и на состоянии общественной нравственности в целом. Эти установки были приняты не только в Англии, но и в многочисленных британских колониях. Мужчины и мальчики, по этой логике, снисхождения не заслуживали. Во-первых, мальчикам стыдливость не свойственна. Во-вторых, порка, как никакое другое испытание, способствует формированию маскулинности: «укрепляя» мальчиков, она делает из них «настоящих мужчин». Это точка зрения отнюдь не исключительно британская. Тесная связь культа мачизма с телесными наказаниями обнаруживается не только в школьной дисциплине, но и в практиках закрытых юношеских сообществ, обрядов инициаций, студенческих братств и т. п. (см. подробнее: Кон, 2009).

Переход к совместному обучению существенно осложняет применение телесных наказаний. Приходится дифференцировать не только их интенсивность и форму, но и условия осуществления. Например, в совместной школе-интернате Родней в Ноттингемшире порка просуществовала вплоть до ее полного запрета в 1998 г., но мальчиков порол директор школы, а девочек — ее основательница миссис Джоан Томас. Последний громкий случай такого рода произошел в марте 1991 г. Пять 11–12-летних девочек поймали ночью в мальчишеской спальне. Нарушение серьезное. Родителей известили и предложили на выбор: забрать дочерей из школы либо согласиться на то, что их выдерут. Все пять семей предпочли порку. Девочек вызвали в кабинет миссис Томас, которая дала им по пять ударов тростью по попе, а главной зачинщице безобразия — семь ударов. Подобно мальчикам, девочки на наказание не обижались. В одном телеинтервью в середине 1990-х годов миссис Томас рассказала, что однажды она наказала двух девочек, а на следующий день они принесли ей коробку шоколада. Удивленная учительница сказала: «Но я же вас вчера выпорола!» — на что девочки ответили: «Мы это заслужили».

Несколько лет назад на одном из британских Интернет-порталов состоялся забавный обмен мнениями, какие телесные наказания — публичные или приватные — лучше. По мнению открывшего диспут учителя, мальчику взбучка перед всем классом полезнее, это будет уроком не только ему самому, но и всем остальным. Кроме того, публичная порка уменьшает возможность сексуальных злоупотреблений со стороны учителя, не позволяет ему выйти за рамки принятых в школе правил и одновременно страхует его от ложных доносов со стороны учеников. Для мальчика публичная порка не была особенно унизительной или смущающей: «Мы все через это прошли и знали, что так может случиться с каждым». Другое дело — смешанная школа. Какой мальчик захочет, чтобы его пороли или шлепали на глазах у девочек?! А уж пороть девочек на глазах у мальчиков и вовсе нельзя, это слишком возбуждающее зрелище…

Перейти на страницу:

Все книги серии Диалог

Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке
Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Почему 22 июня 1941 года обернулось такой страшной катастрофой для нашего народа? Есть две основные версии ответа. Первая: враг вероломно, без объявления войны напал превосходящими силами на нашу мирную страну. Вторая: Гитлер просто опередил Сталина. Александр Осокин выдвинул и изложил в книге «Великая тайна Великой Отечественной» («Время», 2007, 2008) cовершенно новую гипотезу начала войны: Сталин готовил Красную Армию не к удару по Германии и не к обороне страны от гитлеровского нападения, а к переброске через Польшу и Германию к берегу Северного моря. В новой книге Александр Осокин приводит многочисленные новые свидетельства и документы, подтверждающие его сенсационную гипотезу. Где был Сталин в день начала войны? Почему оказался в плену Яков Джугашвили? За чем охотился подводник Александр Маринеско? Ответы на эти вопросы неожиданны и убедительны.

Александр Николаевич Осокин

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

Людмила Штерн была дружна с юным поэтом Осей Бродским еще в России, где его не печатали, клеймили «паразитом» и «трутнем», судили и сослали как тунеядца, а потом вытолкали в эмиграцию. Она дружила со знаменитым поэтом Иосифом Бродским и на Западе, где он стал лауреатом премии гениев, американским поэтом-лауреатом и лауреатом Нобелевской премии по литературе. Книга Штерн не является литературной биографией Бродского. С большой теплотой она рисует противоречивый, но правдивый образ человека, остававшегося ее другом почти сорок лет. Мемуары Штерн дают портрет поколения российской интеллигенции, которая жила в годы художественных исканий и политических преследований. Хотя эта книга и написана о конкретных людях, она читается как захватывающая повесть. Ее эпизоды, порой смешные, порой печальные, иллюстрированы фотографиями из личного архива автора.

Людмила Штерн , Людмила Яковлевна Штерн

Биографии и Мемуары / Документальное
Взгляд на Россию из Китая
Взгляд на Россию из Китая

В монографии рассматриваются появившиеся в последние годы в КНР работы ведущих китайских ученых – специалистов по России и российско-китайским отношениям. История марксизма, социализма, КПСС и СССР обсуждается китайскими учеными с точки зрения современного толкования Коммунистической партией Китая того, что трактуется там как «китаизированный марксизм» и «китайский самобытный социализм».Рассматриваются также публикации об истории двусторонних отношений России и Китая, о проблеме «неравноправия» в наших отношениях, о «китайско-советской войне» (так китайские идеологи называют пограничные конфликты 1960—1970-х гг.) и других периодах в истории наших отношений.Многие китайские материалы, на которых основана монография, вводятся в научный оборот в России впервые.

Юрий Михайлович Галенович

Политика / Образование и наука
«Красное Колесо» Александра Солженицына: Опыт прочтения
«Красное Колесо» Александра Солженицына: Опыт прочтения

В книге известного критика и историка литературы, профессора кафедры словесности Государственного университета – Высшей школы экономики Андрея Немзера подробно анализируется и интерпретируется заветный труд Александра Солженицына – эпопея «Красное Колесо». Медленно читая все четыре Узла, обращая внимание на особенности поэтики каждого из них, автор стремится не упустить из виду целое завершенного и совершенного солженицынского эпоса. Пристальное внимание уделено композиции, сюжетостроению, системе символических лейтмотивов. Для А. Немзера равно важны «исторический» и «личностный» планы солженицынского повествования, постоянное сложное соотношение которых организует смысловое пространство «Красного Колеса». Книга адресована всем читателям, которым хотелось бы войти в поэтический мир «Красного Колеса», почувствовать его многомерность и стройность, проследить движение мысли Солженицына – художника и историка, обдумать те грозные исторические, этические, философские вопросы, что сопутствовали великому писателю в долгие десятилетия непрестанной и вдохновенной работы над «повествованьем в отмеренных сроках», историей о трагическом противоборстве России и революции.

Андрей Семенович Немзер

Критика / Литературоведение / Документальное

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология