Она сложила бумагу, накапала горячий воск, сняла с пальца перстень с гербом коронованной змеи и приложила его, создав оттиск. Передав письмо Томмасо, который отдаст его гонцу, она взгрустнула. Оставалось только ждать ответа, который мог прийти не скоро. А хотелось действовать уже сейчас и на это она попробует направить свои силы.
– Я пойду на площадь, – произнесла она и встала со своего места, – хочу обратиться к людям.
– Я только могу пожелать вам удачи, Ваша Светлость, – устало произнес доктор Москатти, – а я, пожалуй, пойду домой и отдохну.
Диана одобрительно кивнула и вышла на улицу, где теплый ветерок тут же обдал свежестью. Она подставила лицо солнцу, чтобы искусственно создать на щеках румянец. За последние дни она похудела, и цвет ее лица стал бледнее.
Увидев, что хозяйка собирается на площадь, Томмасо тут же оказался рядом.
– Письмо уже передано гонцу?
– Да, Ваша Светлость. Он уже в пути.
Они пришли на площадь быстро, теперь Диана знала цену времени, умела его беречь. И хотя она наслаждалась прогулкой, но позволить себе такую роскошь еще не могла.
– Я могу устроить госпиталь в замке, – бубнила она, представляя, что будет при отрицательном ответе герцога. Томмасо лишь помолился в тот момент, имея единственную мечту, чтобы герцог не отказал и чтобы герцогиня покинула госпиталь. Ее место в саду, а не за промыванием гноящихся ран больных незнакомых людей.
Они пришли в то самое место, где стояли палатки, где шла торговля разными безделушками, где она впервые познакомилась с Антонией. Сейчас женщина уже трудилась в замке, не торговала тряпичными куклами и лошадками. Но обе игрушки Диана сохранила, поставила на окно в госпитале и любовалась ими, вспоминая слова Антонии о наследнике и будущем правителе. Если герцогиня родит этого наследника, то непременно передаст лошадку ему, вспоминая, как трудилась в стенах госпиталя и как радовала глаз эта игрушка.
На площади, под удивленные взгляды людей, Диана прошла к самому видному месту в центре и остановилась. На нее смотрели все: мимо идущие прохожие, торгаши и покупатели, дети и старики. Она молчала, еще не произнесла ни слова, но горожане уже побросали свои дела и шли в центр, обступая ее кругом.
– Дорогие горожане этого славного города, – начала говорить Диана, боясь, что надо было подготовиться, отрепетировать речь. Но на это не было времени. – Многие уже знают, что я и доктор Москатти помогаем монахиням оправиться больным от их недугов. Это жест доброй воли, не более. Сложно смотреть, как умирают те, кто при лучших условиях бы выжил. Дорогие мои, – она говорила спокойным уверенным голосом, будто читая молитву, пытаясь не дать волю слезам, ведь она сроду ничего не просила, – я вас очень прошу оказать помощь госпиталю: нам нужны руки, нужна провизия, вода. Нам надо все, что требуется для лечения больных. И нам нужны ваши добрые сердца и искренние улыбки. – Диана неосознанно улыбнулась сама. – Иногда они помогают лучше любого лекарства. Ведь наверняка среди вас есть те, чьи родные находятся в таком госпитале? Помогите своим близким!
Люди молчали. Смотрели на нее и молчали. А Диана не понимала, почему это происходит, и продолжила говорить:
– Я написала письмо Его Светлости в Форли, где попросила оказать материальную помощь, но до Форли долгая дорога, а помощь необходима уже сейчас. Я прошу вас помочь мне, людям вашего города, пока на безвозмездной основе. Но сделаю все, чтобы Его Светлость отблагодарил вас по-своему.