На следующий день после очередного раунда бесплодных переговоров с монархом Бисмарк твердо решил подать в отставку и отправиться в качестве офицера в свой полк; «вернувшись в свою комнату, я был в таком настроении, что подумал: не лучше ли выброситься из открытого окна четвертого этажа?»[444]. В этот момент кронпринц пришел ему на помощь и сумел переубедить отца. В реальности Бисмарк не был «одиноким воином», каким рисовал себя впоследствии; значительная часть генералитета, включая Мольтке, находилась как раз на его стороне. Возможно даже, что король Пруссии в какой-то момент оказался в одиночестве со своей точкой зрения. Как бы то ни было, Бисмарку в очередной раз пришлось выдержать непростое столкновение со своим монархом. Это свидетельствует о силе его воли и уверенности в собственной правоте, однако в то же время у главы прусского правительства укреплялась склонность не прислушиваться к чужому мнению и некритически относиться к собственным представлениям то, что потом будут ставить ему в вину многие историки и современники.
Австро-прусский прелиминарный мир был заключен 26 июля в Никольсбурге. 23 августа он был подтвержден в Праге. Германский союз ликвидировался, Австрия фактически устранялась от любого участия в германских делах. Кроме того, она выплачивала Пруссии контрибуцию и передавала Италии Венецию. Как ни парадоксально на первый взгляд, но поражение монархии Габсбургов открыло дорогу для нормализации австро-прусских отношений. После того как Вена согласилась уйти из Германии, обеим державам стало нечего делить. Правда, для того чтобы это стало очевидным, потребовалось время. В Вене далеко не сразу отказались от идеи реванша, но для ее реализации у Австрии элементарно не было сил.
Одна из главных долгосрочных целей, поставленных Бисмарком, была достигнута: конструкция Германского союза — являвшаяся, как он писал еще в 1862 году, «источником не усиления, а ослабления мощи и значения Пруссии»[445] — оказалась разрушена. Монархия Гогенцоллернов фактически осталась гегемоном в Германии. Правда, эта гегемония была обставлена рядом условий. По настоянию Франции, рассматривавшей южногерманские монархии как своих клиентов, влияние Берлина ограничивалось линией Майна. Во многом поэтому государства, расположенные южнее этой реки, отделались сравнительно дешево — денежными контрибуциями. Кроме того, они заключили тайные оборонительные и наступательные союзы с Пруссией. Все это должно было, по мысли Бисмарка, теснее привязать их к Берлину и заложить основу для их позднейшего включения в состав единого государства.
Основной выигрыш Пруссия получила в Северной Германии. «В политике нужно, имея много противников, сперва вывести из игры сильнейшего, а затем уничтожить слабейших, что в обычной жизни выглядело бы весьма нерыцарственной подлостью. То, в чем мы нуждаемся, находится в Северной Германии, и здесь мы будем расширяться», — писал Бисмарк 1 августа своему сыну Вильгельму[446]. По настоянию главы правительства была произведена аннексия королевства Ганновер, герцогств Нассау, Шлезвиг и Гольштейн, курфюршества Гессена и вольного города Франкфурта-на-Майне. Тем самым территория Пруссии не только значительно увеличилась, но и приобрела более выгодные очертания: разрыв между Рейнской областью и основной частью королевства наконец-то исчез.
Нужно сказать, что и на этой мере Бисмарку пришлось долго и упорно настаивать как среди «своих», так и среди «чужих». Приращение прусской территории лишало корон одновременно нескольких германских монархов, что стало грубым нарушением легитимистских принципов, столь дорогих сердцу короля Пруссии. Вильгельм.1 предпочел бы отнять у своих противников часть территории, но не стирать их владения с географической карты целиком. Позиция Бисмарка была проста и понятна: отнимая у врага лишь часть, превращаешь его в долговременного противника; малые германские государства надо либо прощать, либо уничтожать. Тем не менее на его предложения Вильгельм I согласился с крайней неохотой, тем более что окружение королевы Аугусты и кронпринца категорически осуждало «пиратскую политику Отто Аннександровича»[447].
Достаточно негативно отнеслись к прусским аннексиям в Париже и Петербурге. Сразу же после подписания прелиминарного мира Бенедетти вновь обратился к Бисмарку, заявив о желании Франции получить компенсации за свое доброжелательное отношение к Пруссии в ходе войны. Властности, речь шла о Саарской области и Люксембурге. Поскольку последний принадлежал королю Голландии, Пруссия должна была передать последнему в качестве компенсации Восточную Фризию. Бисмарк в ответ заявил, что он и так уже заплатил по счетам, пойдя навстречу французскому императору в вопросе об условиях мира с Австрией. Уступка же прусской территории в ситуации выигранной войны невозможна.