Бисмарк

Любопытно, что при этом современники отмечали в молодом Бисмарке склонность к пессимистическим настроениям, доходившим порой до нигилизма. «Он далеко превосходил своих сверстников силой интеллекта и блестящим чувством юмора, — пишет его биограф Вернер Рихтер, — но был способен на поразительно холодный цинизм, готов защищаться от всех иллюзий, которые являются драгоценной прерогативой молодости. Он был достаточно здоров для того, чтобы позволить себе как угодно обращаться с самим собой и своим организмом. Но порой это выглядело так, словно он прожигает жизнь, устав от нее. Наверняка в этом есть некое кокетство с мыслями о преходящем, которое сделал модным лорд Байрон. Но наряду с этим имелись искренние сомнения в смысле собственного существования»[30]. Такие настроения присутствовали в те годы у многих молодых людей и являлись во многом данью моде на романтизм. Однако у Бисмарка они были достаточно искренними и в дальнейшем только усиливались — вплоть до конца 1840-х годов, когда он с головой окунулся в политику.

Несмотря на внешнюю беззаботность студенческой жизни, Бисмарк вовсе не горел желанием продлить ее срок. Очевидно, сыграло свою роль то обстоятельство, что родители Отто, разочаровавшись в его способности быть прилежным студентом, бросились в другую крайность и предложили ему сделать карьеру в армии, к чему молодой человек не испытывал ни малейшей склонности. Спустя три года после поступления в университет — то есть как только это стало возможным — он сдал выпускные экзамены. Для подготовки ему пришлось прибегнуть к помощи репетитора. Вскоре после своего 20-летия, 22 мая 1835 года, Отто выдержал так называемый «экзамен на должность аускультатора», завершающий теоретическую часть подготовки юриста. Его знания в области гражданского права были оценены «хорошо», в области теории права — «удовлетворительно». Образование в двух лучших германских университетах не оставило в его биографии значительного следа. В них он приобрел скорее не уважение к науке, а предубеждение против академического теоретизирования.

В двадцать лет молодой Бисмарк стоял на пороге взрослой жизни. Детство и студенческая юность оказали огромное влияние на формирование его характера и привычек. Тем не менее назвать его полностью сложившейся личностью было еще нельзя. Дальнейший путь лежал в тумане; будущему «железному канцлеру» пришлось пройти через множество испытаний и поворотов судьбы, прежде чем он смог найти свою дорогу. Главным из этих испытаний стала, как это часто бывает, борьба с самим собой.

Глава 2 ЖИЗНЕННЫЙ ТУПИК

«Несколько лет я буду развлекаться тем, что стану дрессировать рекрутов фухтелями, потом добуду себе жену, заведу детей, стану обрабатывать землю и развращать крестьян неумеренным производством водки, — писал Бисмарк другу в апреле 1834 года. — Если лет через десять тебя занесет в здешние края, […] то ты найдешь здесь разжиревшего усатого офицера запаса, который божится и бранится так, что земля дрожит, питает праведное отвращение к евреям и французам и жестоко бьет своих собак и слуг, когда его тиранит жена. Я буду носить кожаные штаны, из-за которых надо мной будут смеяться на штеттинской ярмарке, а если меня назовут господином бароном, то добродушно поглаживать усы и делать скидку в два талера; на день рождения короля я буду напиваться и кричать «виват» […] Короче говоря, я буду счастлив в деревне в кругу семьи»[31].

Это, конечно, была шутка; юный студент писал о том, что случится с ним, если он не сможет построить карьеру на государственной службе. Однако, как известно, в каждой шутке есть доля правды. Пройдет буквально несколько лет, и Бисмарк действительно попробует вести жизнь обычного помещика в сельской тиши. Но каковы были его планы перед окончанием университета? Он подробно изложил их в следующем письме тому же адресату: «Я упорно работаю при помощи Святой Девы над тем, чтобы променять весьма привлекательную роль кандидата в юристы на должность королевского чиновника, то есть референдария в берлинском городском суде. […] Мой план заключается в том, чтобы оставаться на ней еще год; затем отправиться в администрацию в Ахене, на второй год сдать дипломатический экзамен, а затем вверить себя в руки судьбы, и безразлично, отправят ли меня в Петербург или в Рио-де-Жанейро»[32].