Бируни

Рационализм мутазилитов проявлялся прежде всего в том, что они ставили разум над верой, считая человеческий интеллект высшей инстанцией при обосновании о тех или иных положений. Свойственный им критический подход ко всему, что не подтверждалось доводами разума и опытом, способствовал расширению их кругозора — наряду с проблематикой теологического и онтологического[9] плана мутазилиты проявляли острый интерес к таким естественнонаучным дисциплинам, как астрономия, математика, география, зоология, минералогия, химия. С неодобрением наблюдая за экспериментаторской деятельностью мутазилитских естествоиспытателей, столь чуждой самому духу средневековья, мусульманские обскуранты открыто обвиняли их в «предпочтении опытов над собаками и петухами молитве и чтению Корана».

Такая ориентация на светские знания и обусловила их углубленный интерес к античной мудрости. Можно полагать, что переводческое движение, способствовавшее ознакомлению ученых халифата с достижениями древних греков, в какой-то степени было обязано своим рождением и деятельности мутазилитов.

Первые переводы сочинений античных философов с греческого и сирийского языков встретили резкое противодействий богословских кругов. Для обоснования права эллинской мудрости на существование в мире ислама ее сторонники часто ссылались на изречение, приписываемое самому пророку: «Приобретайте мудрость, пусть даже из уст многобожников».

Однако вскоре ситуация изменилась. С восшествием на престол в 813 году аббасидского халифа Мамуна, проявлявшего благосклонный интерес к «древним наукам», мусульманские вольнодумцы обрели твердую почву под ногами. При багдадском «Доме мудрости» началась оживленная деятельность по переводу античных философских трактатов, извлеченных из скрипториев несторианских школ либо захваченных в качестве трофеев во время войн с Византией.

В эпоху известного своей терпимостью Мамуна и его преемников Мутасима и Васика (с 813 по 847 год) в халифате образовалась целая когорта ученых, успешно сочетавших перевод и комментирование древних текстов с самостоятельными исследованиями. Чаще всего в такой роли выступали сирийские христиане, питомцы несторианских научных центров, поступившие на службу к Аббасидам. Благодаря энциклопедическим познаниям в области практических наук и владению двумя-тремя языками они сделались посредниками между античной и эллинистической мудростью и пробуждающейся философской мыслью ислама. К ученым этого типа следовало бы прежде всего отнести сирийцев Хунейна ибн Исхака и его сына Исхака ион Хунейна, чей вклад в ознакомление арабоязычного мира с античной философией невозможно переоценить.

Хунейн ибн Исхак родился в 810 году в месопотамском городе Хира, в семье аптекаря. Хира уже в V–VI веках была столицей небольшого арабского княжества, и Хунейн с самого детства наряду с родным сирийским знал и арабский язык. Достигнув совершеннолетия, он, как и многие жаждавшие знаний молодые люди того времени, отправился в Багдад, где изучал медицину под руководством известного врача и переводчика античных сочинений Абу Закарии Яхья. Позднее, по поручению сыновей Мусы ибн Шакира, талантливых ученых, работавших в багдадском «Доме мудрости», он отправился в Византию и провел там два года, собирая уцелевшие списки античных авторов и овладевая тонкостями греческого языка. Уже в тот период он, по-видимому, попытался сделать первые шаги на поприще перевода, но обнаружил, что его познания в арабском весьма ограниченны и отличного владения разговорной речью недостаточно для точной передачи научных терминов и тончайших смыслов, составляющих ткань философских размышлений древнегреческих мыслителей. Чтобы восполнить этот пробел, Хунейну пришлось провести несколько лет в Басре, этой своего рода филологической столице халифата, где он брал уроки арабского языка у крупнейшего грамматиста Ахмеда ибн Халила. К тому времени, когда Хунейн возвратился в Багдад, он уже был широко известен в Месопотамии не только как практический врач, владеющий всеми тайнами древнего лекарского искусства, но и как блестящий переводчик античных философских трудов. Вот почему халиф Мамун назначил его ведущим переводчиком «Дома мудрости». Собрав вокруг себя около девяноста помощников и учеников, Хунейн серьезно занялся переводческой деятельностью.

Благодаря его усилиям на арабском языке впервые зазвучали «Афоризмы» и «Прогностика» Гиппократа, почти все сочинения Галена, медицинская энциклопедия Орибазия, «Синопсис», «Государство» и «Тимей» Платона, трактаты «О животных» и «Метафизика» Аристотеля, а также чрезвычайно популярное в средневековом мире «Введение» Порфирия к Аристотелевым «Категориям».

Это был нелегкий и до известной степени неблагодарный труд. Труд переводчика оценивался в то время сдельно и по весу. Чтобы заработать побольше, Хунейн вынужден был прибегать к маленьким хитростям — он писал на самой грубой и толстой бумаге, крупным и размашистым почерком, оставляя широкие поля и большие промежутки между строками.