Бируни

Существование отличающихся друг от друга календарных систем, многочисленных эр, основывавшихся на различных принципах отсчета времени, и было причиной бесконечных хронологических неувязок, несовпадений, фактических ошибок, создавало непреодолимые препятствия формированию целостного представления об историческом процессе. Именно этим объяснялась острая потребность в создании точных методов перевода одних календарных эр в другие и определения соответствий между различными системами календарей. Весь этот круг вопросов, призванных в конечном счете служить целям сугубо гуманитарного характера, мог быть решен лишь на основе знания астрономии и теории календаря.

Вот почему уже в самом начале своего сочинения Бируни рассмотрел основные значимые для хронологии меры отсчета времени, вскрыл расхождения в представлениях о начале отсчета суток у разных народов, дал четкое научное описание солнечного и лунного годов. Важное значение имело и точное определение самого понятия эры и критериев для отсчета различных эр. Далее Бируни скрупулезно проанализировал астрономические качества месяцев, лунных и солнечных годов, а также високосных месяцев и привел их названия у разных народов. Уделив особое внимание рассмотрению таких вопросов, как определение начала лунных годов и дня недели для начал годов в разных системах летосчисления, а также хронологические циклы для различных эр, Бируни подготовил теоретическую основу для разработки правил перевода одних календарных систем в другие.

Обстоятельное исследование узловых вопросов хронологии и теории календаря позволило ему со строгих научных позиций подойти к весьма актуальной в начале XI века теме — рассмотрению на широком историческом фоне генеалогии и хронологии иранских династий и мелких династий, связывавших себя с иранским миром. Следуя традиции мусульманских астрономических трактатов, Бируни включил в свою книгу подробные хронологические таблицы от «сотворения мира» до царствующего халифа. В основе этих таблиц лежал так называемый «Канон» Птолемея, содержавший династийную хронологию от вавилонского царя Набонассара (VIII в. до н. э.) до римского императора Адриана, но, продолжив хронологический список Птолемея до своего времени, Бируни в отличие от других ученых мусульманского Востока дополнил его множеством сведений, собранных им по крупицам из разных источников.

В числе источников были не только сочинения древних историков, но и священные книги различных религий и устные предания. Разумеется, Бируни отдавал себе отчет в малой достоверности материалов такого рода, но это не пугало его, ибо задача, которую он ставил перед собой, заключалась не в создании реальной истории древнего мира, а в описании культурно-исторических традиций разных народов.

Многие содержащиеся в «Хронологии» этнографические сведения имеют поистине уникальный характер. Особенно это касается описания хозяйственной жизни, нравов, обычаев, праздников, верований и обрядов народов Средней Азии, и прежде всего Согда и Хорезма. Огромный интерес для современных историков представляет глава, посвященная антифеодальным народным выступлениям в средневековой Средней Азии, в том числе восстанию Муканны, вспыхнувшему во второй половине VIII века, и движению карматов, в котором Бируни прослеживал традиции маздакизма.

«Хронология» закрепила за Бируни одно из самых высоких мест в иерархии ученых средневекового Востока. Молва о ней распространилась по всему Мавераннахру и Хорасану и достигла Багдада, куда ее доставили предприимчивые книжные коммивояжеры-даллалы.

В «Хронологии» впервые рельефно проявилась одна замечательная особенность научного метода Бируни — его объективность и непредвзятость в подходе к истории, религиям, обычаям, нравам и традициям всех без исключения народов, признание заслуг и вклада каждого из них в человеческую культуру.

Получив первый список с посвящением, Кабус приказал выдать Бируни из вещевой палаты парчовый халат и уединился в летнем павильоне дворца. На следующий день хаджиб объявил об отмене утреннего приема, а после полудня стало известно, что Кабус не выйдет и к вечернему приему, и к трапезе, где обычно собирался узкий круг доверенных людей. По дворцу поползли тревожные шепоты, но самые близкие знали, что эмир занят чтением и даже на охоту, к которой со всей округи съехались заранее приглашенные феодалы, велел трогаться без него.

Дня через три-четыре он вызвал к себе Бируни. В этом не было ничего неожиданного, но Бируни вдруг разволновался. Одеваясь, он долго не мог попасть в рукава халата, несколько раз перевязывал скрученный жгутом кушак, пока концы, свисающие из-под узла, не стали одинаковой длины.