Биоген

Небо потемнело от сотен самолетов люфтваффе. Бомбы сыпались и сыпались, пытаясь пробить панцирь планеты и разорвать мантию Земли. Земля дышала, двигалась, охала и кричала от непрекращающихся разрывов. Люди, сидевшие в блиндажах, прощались с жизнью, и жизнь покидала их, погребая под тоннами поднятого в небо грунта. Быстрее других умирали те, кто находился в окопах. Позже их местонахождение определяли по торчащим из земли рукам. Руки тянулись к небу, моля железных драконов о снисхождении, но после того как у монстров закончились фугасные бомбы, они обрушили на землю зажигательные снаряды. От их несметного количества в городе образовался огромный пламенный ураган. Огонь пожирал высохший за лето Сталинград и, покрывая землю ожогами, уничтожал следы преступления и его свидетелей.

К вечеру бомбежка прекратилась, и уцелевшее население стало выбираться наружу. Дымящиеся развалины ночного города освещались языками тысяч костров.

Словно маленькие родники, люди потекли из подвалов, бомбоубежищ и блиндажей на божий свет и слились в одну большую, стонущую от ужаса реку. Река подхватывала, несла, поглощала и вырывала у матерей их сокровища. Женские руки выскальзывали из детских ладоней так быстро, что оглушенные происходящим дети не сразу осознавали случившееся. Но вскоре поток выдавливал их маленькие тела на обочины улиц, и они громко рыдали, потеряв самое дорогое на земле существо.

Перекрывая стоны раненых и плач осиротевших, вопли матерей пронзали бурлящую лаву исступленными криками и, повторяя имена пропавших чад, продолжали двигаться к Волге.

Вскоре у переправы образовался огромный муравейник. Он ожил, заголосил, зашевелился, желая приблизить к себе спасительный левый берег. Но тут в ночном небе появились светлячки. Маленькие, безмолвные светлячки, словно души погибших детей, рассыпались по небосклону маячками и, озарив небо, стали спускаться, освещая под собой землю. Люди смотрели и смотрели вверх, пока не поняли, что это парашюты с прикрепленными к ним фонарями. Вслед за парашютами с неба посыпались бомбы. Рев снарядов смешался с грохотом озверевших от бессилия зениток и воем попавших в западню людей. Переполненные кораблики отчаливали от правого берега и тут же оказывались под обстрелом. Катера раскачивались, подпрыгивали от водяных столбов смерти, поднимающихся то с правой, то с левой от них стороны, и, не выдержав напряжения, кто-то прыгал за борт, обрывая невыносимые мучения и страх перед неминуемой смертью.

Привязанные к кораблям плоты с ранеными солдатами переворачивались, разлетались в щепки, и мать-Волга смывала с бинтов своих детей запекшуюся на жаре кровь…

Так прошли не одна ночь и не один день. Еды в городе не осталось. Люди питались убитыми лошадьми, жмыхом и кореньями.

У папы прабабушки Ани (моего прапрадеда Мирона) до революции в центре Царицына стоял большой дом, на первом этаже которого находился семейный кондитерский магазин и цех по производству шоколада. Дом возвышался где-то на улице Московской, исчезнувшей после бомбежек города навсегда. Новая власть коммунистов экспроприировала магазин вместе с тишиной и уютом семейной жизни, предложив взамен разруху и голод. Но у прабабушки Ани сохранились золотые украшения, спрятанные и перепрятанные ею так много раз, что нюх коммунистических ищеек не смог определить запах золота и напасть на след.

Во время Сталинградской битвы и после нее прабабушка обменивала украшения на провиант, пока несколько миллионов мужчин методично, профессионально и весьма эффективно убивали друг друга, разрушая до основания остатки жилых зданий, чтобы затем их выжившие товарищи замерзали каждую ночь в тридцатиградусный мороз, до самой весны – насмерть.

Средняя продолжительность жизни (во время битвы) вновь прибывавших в Сталинград советских солдат падала ниже отметки в двадцать четыре часа, что позволяет предположить желание некоторых генералов выманить таким образом у противника все боеприпасы, вместо того чтобы одолеть его старым испытанным способом, применяемым еще фельдмаршалом Кутузовым[255], и уж только потом испробовать суворовскую прыть, благо территория страны и ресурсы позволяли практиковать военную хитрость любых полководцев.

Мульт: Увы – на жизнях солдат решили не экономить…

Так прошел месяц. Бомбежки уменьшились и вошли в привычку. Несколько раз женщины пытались переправиться на левый берег, но всякий раз Неля отказывалась это делать, надеясь, что на Сталинградский фронт перебросят часть, в которой служит ее Георгий. Почти каждый вечер она пробиралась к развалинам своего дома и расспрашивала жильцов из соседних землянок – не искал ли ее кто?