Бинтование душевных ран или психотерапия?

Обычные приемы (ночь, темный подъезд, хулиганы — спаситель Володя…) здесь, конечно, не годились, но Володя предпринял нетривиальный наскок на субъект вожделения.

Он как бы случайно подсел на лекции по диалектическому материализму к дочке представителя и тайком порезал себе лезвием палец. С травмированного органа быстро-быстро закапала кровь…

— Ой, Вовочка, — тихо защебетала Наталья (так звали дочь представителя), — что это с тобой? Ты порезался?

— Ерунда, — мужественно произнес Володя. — С кем не бывает?

И Володя принялся рассказывать Наталье о боевых подвигах своего деда в годы второй мировой войны. Рассказчиком и актером он был хорошим, и вскоре Наталья смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых проглядывалось желание познакомиться ближе.

— И тогда дед, — закатывая глаза, хрипел Владимир, — зажал в зубах ППШ. А тут три «Тигра» справа…

Когда лекция подошла к концу, Володя был уверен, что пленил дочь представителя, и дело остается за малым. Однако он жестоко ошибался. Ее женихом был сын первого секретаря одного из крепких сибирских обкомов. Он никогда не сдал бы позиций, если бы Вовочка не договорился с некоей падшей женщиной, которая соблазнила этого сына в новогоднюю ночь.

Сын первого секретаря овладел падшей женщиной в самой развратной и разнузданной форме. С помощью специальной техники Вовочкой были сделаны несколько фотографий, которые были немедленно предъявлены жениху Натальи. И тот снял свою кандидатуру.

А на вопросы расстроенного родителя отвечал:

— Я разлюбил ее, папа.

Блестяще разработанная операция завершилась полным успехом.

Будущий тесть согласился довольно быстро — после первого телефонного разговора с дочерью.

— Он не еврей? — только спросил папаша. — Не диссидент?

— Нет, папочка, все в порядке. Он — русский, — поспешила успокоить папашу счастливая дочь. — Не волнуйся. Я ведь не дура. Ты ж меня знаешь… Все проверено-перепроверено.

Молодые получили прекрасную трехкомнатную квартиру в центре Москвы. Разумеется, с утварью и мебелью, а еще — несколько ящиков с японской аппаратурой.

В какой-то момент Володя сумел убедить себя в том, что он счастлив. В конце концов, что еще надо? Жена, конечно, не красавица. Но и он — не Ален Делон.

Ну, не любит он ее, как Ромео Джульетту! Так, может, оно и к лучшему. Кому нужна любовь с охами, вздохами, разлуками, встречами и поцелуями в час заката?

— Ночи под луной в молодости — это обязательный ревматизм в старости! — сказал он как-то матери. — Была охота мерзнуть…

Мать с уважением посмотрела на сына, но ничего не ответила.

Наталье тоже казалось, что она счастлива. Конечно, муж у нее из явных плебеев, но зато с головой. Наталья с умилением наблюдала за тем, как ее муж учит английский язык и значительно опережает ее по всем показателям.

Наталья понимала, что Владимир женился на ней из-за ее отца, но ей казалось, что именно это делает его ближе к ней, привязывая на веки вечные.

Через два года у молодых родилась дочь.

Радости отца Натальи не было предела. Ему нравился зять — умный, обстоятельный, уважительный.

— Думаю, Наташенька сделала правильный выбор, — говорил он жене. — Во всяком случае, он лучше, чем этот придурок из Сибири.

— Мог бы и получше кого-нибудь найти для дочери. Сам понимаешь — провинция. Вилку как следует держать не умеет. Это «г»…

— Это ты зря. А жениха из нашего круга я, безусловно, найти мог бы, но не захотел.

— Почему?

— Потому что дети нашего круга — сплошь избалованные идиоты. Стоит уйти нашему поколению — и где они окажутся?

— В каком смысле?

— В прямом.

— Где?

— Где им и положено быть — в глубокой яме. А наш зятек не пропадет. На первом этапе я ему помогу, а уж потом — увидишь — уже он нам помогать будет…

Дочь назвали Натальей. Она росла умной, смышленой, а в пятилетнем возрасте у нее обнаружили феноменальные способности к шахматам. Ооновский дедушка вспомнил, что давным-давно получил третий разряд по древней игре и тренер упрашивал его поступать в физкультурный институт, чтобы продолжить карьеру шахматиста. Но желание «выбиться в люди» (а его родители работали учителями в сельской школе) цыкнуло зубом на талант, и жизнь сложилась так, как сложилась.

— Вся в деда, — гордо вещал он коллегам. — Будет великой шахматисткой. Нону Гаприндашвили за пояс заткнет. Я ведь тоже когда-то, знаете, надежды подавал!

Шло время, и Наташа-младшая делала головокружительные успехи. Ее называли наследницей Карпова и прочили скорый успех на спортивных аренах.

Наташа-старшая чувствовала себя глубоко обманутой. Она понимала, что Владимир взял ее в жены потому, что собирался делать карьеру с помощью ее отца.

Но она отдавала себе отчет в том, что на месте Владимира мог оказаться кто угодно — и красивее, и умнее, но нынешний муж почему-то казался ей самым порядочным, и надеялась, что Володя со временем оценит ее душу и полюбит ее хотя бы как друга, доверяя ей самое сокровенное и не считая только лишь ступенькой лестницы к высоким постам и должностям.

Она понимала, что ждать любви Владимира глупо, но… все-таки… чем черт не шутит. «Стерпится — слюбится», — говорила ей лучшая подруга Вера.