Билет в никуда

Взгляд Курганова просветлел. На него дохнуло дыханием той беззаботной молодости, в которой они с Венькой никогда не расставались и готовы были бросаться с головой в любую авантюру.

– А ты действительно согласен оплачивать мое пьянство? – с удивлением произнес он.

Веня рассмеялся. Он почувствовал, что Курганов не способен противостоять юмору. Есть такие люди с мрачным взглядом на жизнь, с которыми бесполезно спорить. Но, лишенные чувства юмора, теряются от удачной шутки и становятся совершенно беспомощными. К этой категории относился и его друг. Да и всегда был таким, просто Веня забыл о его занудстве.

– Поить тебя не сложнее, чем лошадь. Так что можешь рассчитывать.

Курганов облокотился о чугунные перила и пристально стал вглядываться в тяжелую, почти недвижимую воду.

– А ты не едешь к папе-профессору на полное довольствие? В Америке тебя примут как борца с коммунизмом.

– Там сейчас таких борцов невпроворот. Нет. Я стану тем, кем меня заставили стать. Страна хотела получить преступника, а получит высококлассного специалиста! Я приеду в Америку просто богатым человеком. Думаю, уважения будет больше, чем к борцам, сидящим на восьмой программе.

К господину Качуевскому они направились вместе. Перед этим Веня через оставшихся пока в Москве друзей своего отца выяснил, как найти известного коллекционера, а заодно узнал многое из его биографии. Начинал Качуевский с торговли ладаном. Пользуясь удостоверением ветерана войны, гонял автотуристом в Польшу и закупал там по дешевке ладан – рублей по двадцать за килограмм, а потом вез через границу под видом лечебной смолы для несуществующих солдатских ран. Попы за заграничный ладан отваливали по восемьдесят рубчиков. Качуевский оказывался в большом наваре. Ну а потом в ход пошла церковная утварь и чуть позже – антиквариат.

Качуевский любил вращаться в профессорской среде. Поэтому фамилия уехавшего в Штаты светилы науки, связанной с биохимическим синтезом, Аксельрода была у него на слуху.

Коллекционер с удовольствием согласился встретиться с сыном профессора.

Веня оговорил присутствие друга. Задача Курганову выпала непростая. Он должен был разыграть из себя громилу, способного раскаленным утюгом проутюжить изнеженный живот коллекционера.

Качуевский жил в высотном доме на Котельнической набережной, почти все подъезды которого были заняты гостиницей и офисами. В огромных парадных холлах гулко звучали шаги. В квартирном отсеке ощущалось запустение. Штукатурка и лепнина с потолков обваливались. Мраморные полы давно никто не мыл. В таких интерьерах запросто можно было снимать гангстерский фильм. Никаких консьержек не было. Одинокие лифты, казалось, увозили людей куда-то на другие планеты. Послонявшись по подъездам, Аксельрод и Курганов наконец попали в нужный. Поднялись на двенадцатый этаж и остановились возле двери-сейфа.

Качуевский был предупрежден звонком по телефону, поэтому открыл сразу. В дверях возник сухонький лысенький человек, слишком маленький для такого помпезного дома.

– Господин Аксельрод? – спросил он заискивающим тоном, словно увидел оперативника МУРа.

– Да. И господин Курганов, – с достоинством представил товарища Вениамин.

Качуевский впустил их в полутемный коридор и быстро захлопнул дверь, долго возясь с замками и задвижками. Потом засеменил в комнату.

Веня и Курганов двинулись за ним и чуть не ахнули, когда их взору открылись богатства, развешанные по стенам залы. Качуевский предложил гостям сесть за стол черного дерева, инкрустированный перламутром, а сам облокотился на буль такого же цвета и с все той же заискивающей улыбкой поинтересовался:

– Как ваш папа чувствует себя в Америке?

– Такой ученый, как мой отец, везде чувствует себя хорошо, если только ему дают возможность заниматься наукой.

– Да, да… я понимаю, – согласился Качуевский и, решив, что церемония знакомства состоялась, резко спросил: – Какие дороги вас привели ко мне? Я ведь предупредил, что больше ничего не покупаю и не меняю.

Веня не спеша осмотрелся, солидно, не спрашивая позволения хозяина, закурил сигару и поперхнулся дымом, заметив окаменело-звериное выражение лица Курганова. Откашлявшись, он сообщил:

– Сейчас в Америку собирается на ПМЖ один очень уважаемый человек. У него есть «окно» на таможне, поэтому он хочет приобрести кое-какие ценности. Мне подсказали, что все лучшее в Москве сосредоточено у вас.

– Ошибаетесь, все лучшее – в Третьяковке, – поправил его Качуевский. И, стараясь не глядеть на Курганова, предложил: