Бичеватель

– Это трудно передать словами. Конечно, я действительно близка к Флер, но она никогда не доверялась мне. После возвращения из Рима она горевала о Морганти; затем появились гнусные рецензии и, наконец, фильм потерпел полный финансовый провал. Флер пала духом еще больше и совсем перестала выходить из дома. Долгое время она пребывала в таком трансе; затем, около шести месяцев назад, внезапно сказала мне, что уезжает отдыхать, и исчезла на целых три недели. Я чуть не сошла с ума от переживаний и неизвестности.

– Ты не знала, куда она поехала?

– Нет, не знала, но Флер вернулась из поездки другой женщиной – живой, сияющей, полной огня. Она сказала, что на этот раз решила вернуться, и помочь ей может только один человек – Джордж Блум. Через пару часов после ее возвращения весь этот дом, казалось, снова ожил. Джордж ехал сюда в полном восторге от идеи; Флер пыталась дозвониться по межгороду своему прежнему парикмахеру, и я начала понимать, что за три недели так драматически изменить ее могло только одно: она встретила нового мужчину.

Раздался осторожный стук в дверь, Арлен нервно вздрогнула, и в гостиную вошла сиделка. Лет пятидесяти, в безупречной униформе, как нельзя более подходившей к ее подтянутому облику истинной профессионалки, человека компетентного.

– Извините, мисс Доннер. – Голос сиделки звучал бесстрастно. – Я иду на кухню обедать. Мисс Фалез крепко спит, и я скоро вернусь к ней.

– Спасибо, мисс Коллинз. – Арлен как-то нервно улыбнулась и неопределенно махнула рукой в мою сторону. – Кажется, вы незнакомы с мистером Холманом? Он – помощник мистера Блума.

– Здравствуйте, мистер Холман. – Сиделка сдержанно кивнула мне, повернулась и вышла из комнаты.

– Знаешь, – осторожно прошептала блондинка, – при виде ее я всегда чувствую себя двенадцатилетней девочкой с шинами на неровных зубах. Надеюсь, ты не против побыть немного помощником Джорджа? Старая летучая мышь почитает его, поэтому, надеюсь, часть уважения перепадет и тебе и она не решит автоматически, что мы с тобой совершаем вместе страшные греховные вещи только потому, что спим под одной крышей.

– Хочешь сказать, я должен отказаться от грандиозного шанса совершить кое-что страшно греховное с моей старой подружкой только потому, что старая летучая мышь плохо о нас подумает?

– По крайней мере, сегодня, – почти простодушно улыбнулась она. – Придется тебе ответить известными словами Наполеона.

– Значит, в твоих глазах я похож на Жозефину? – жалобно простонал я.

Она прыснула со смеху, затем посерьезнела.

– Меня словно заперли в женском монастыре без всякого дела. Ты всегда был мне симпатичен, Рик, – настоящий мужчина и даже с чувством юмора. Но полчаса с Тео Олтменом – это все равно что неделя, непрерывного избиения резиновым шлангом при свете прожектора. Я словно выжатый лимон.

– Ладно, раз я – Жозефина, то постараюсь снять макияж перед тем, как залезу в свой ночной халат с оборками, – вздохнул я. – Ты, кажется, остановилась на рождении заново Флер Фалез?

– Садист! – Она громко зевнула. – После возвращения домой ей два месяца ежедневно в одиннадцать часов утра звонил какой-то мужчина. Это превратилось в ритуал, по его звонку можно было сверять часы. Те два раза, когда мне удавалось опередить Флер у телефона, ее спрашивал неизвестный мужской голос. Она всегда отвечала на звонки в своей комнате, и разговор длился не менее часа. Затем приплывала сюда с мечтательным выражением в глазах, и я знала, что день пройдет просто потрясно. Никаких скандалов, тишь да гладь.

– Харви Линдерман? – высказал я догадку.

Арлен отрицательно покачала головой.

– Линдерман – всего лишь небольшая интерлюдия, и возник он позже, после тяжелого разочарования. Кто бы ни был этот поклонник, он прекратил звонить в конце второго месяца. После первой недели его молчания Флер пошла вразнос: начала беспробудно пить и в то же время сидела на снотворном. Конечно, вряд ли стоит говорить, как смертельна эта комбинация.

– Кажется, сейчас последует соль истории, – предвосхитил я.

– Ты прав. В день происшествия на скале, после четырех месяцев молчания, тот телефонный поклонник снова позвонил. Около десяти вечера, насколько я помню. Джордж Блум задержался здесь на пару дней, все еще отчаянно пытаясь пробудить интерес Флер к жизни. Он ушел спать раньше, чем закончился ее телефонный разговор. Я все еще оставалась здесь, когда вошла Флер. Она выглядела оживленной и сказала, что хочет подышать свежим воздухом: почему бы нам не прогуляться на вершину скалы? Я была согласна на все, независимо от погоды, лишь бы она была довольна. Мы поднялись в наши комнаты за плащами и сапогами. Флер вошла в мою комнату, и не успела я понять, в чем дело, как она выхватила ключ из замка и очутилась по ту сторону двери. Заперла ее снаружи, и мне пришлось целых пятнадцать минут колотить в дверь, прежде чем проснулся Джордж… Полагаю, остальное он рассказал тебе.

– Хотелось бы уточнить несколько деталей, – произнес я с надеждой.

Она снова зевнула.

– Давай отложим это до утра, ладно? Обещаю, что к тому времени буду бодрой и веселой!

– Идет, – сказал я.