Бич сновидений

Тайгер был здесь. Нигде и везде. Только что реальный как античная статуя, он вдруг взорвался вспышкой света, будто сверхновая и влился в сон. Сам стал сном. Полом, потолком, звездами на каменных плитах — молекулами и атомами этого фрагмента сновидения. Он складывал их по-своему, по-новому.

Стикс покачнулся и запылал изнутри. Разлетелся пеплом. И появился вновь.

Огонь поглотил черноту, взмыл волной и рассыпался десятком пылающих химер. Они летели, ползли, неслись на темного оракула. И превращались в дым, когда столкнулись с невидимым щитом, поднявшимся вокруг Прокруста.

— Ты выступаешь против своего бога. Фобетора! — произнес он, глядя на пламя перед собой.

— Ты лжешь!! Твое имя Загрей, и я был у места твоего рождения! — прозвучал разъяренный голос Феникса.

Он вновь пытался прорваться к Прокрусту. Но танатос с головой Себека разинул пасть и вопль, переходящий в инфразвук, прокатился по залу.

— С этим знанием ты и умрешь, бич сновидений.

И, словно издеваясь, темный оракул вонзил нож в мой бок…

Тайгер говорил, что у меня сверхъестественное чутье на дэймосов. Я вижу их проявления даже там, где другие ничего не замечают. И оказываюсь прав. Всегда.

Интуиция искусителя или умение скользить по грани, попадать в пространство «между». Между реальностей сна… это умение открылось на перековке. А может быть просто стало сильнее и острее. Осознаннее.

«Он делал для тебя двадцать лет то же, что и для меня…» — прозвучала чья-то фраза из будущего или недавнего прошлого.

Я делал всегда одно и то же.

Искал, находил и помогал ловить дэймосов. Сначала Феликсу. Потом Тайгеру. Никто не знал об этом. Негласная информация, надежно запертая в сейфе моего подсознания.

«…не помню… как это называется в реальном мире…» — я улыбнулся невольно.

Перековщик быстро понял, что я слишком ценен для того, чтобы использовать меня лишь как эпиоса в Центре снов.

…Мне не нужно было приезжать к Тайгеру специально. Он приходил во сне. И давал наводку.

«Поговори с этим человеком… может быть, выяснишь что-то в разговоре. И найдешь пути в его сне».

…Иногда.

А иногда просил проверить вещь.

Феликс служил Фантасу (как и Тайгер), я — Морфею. Я разыскивал, обнаруживал, вызывал симпатию, запутывал, ошеломлял, озадачивал, был способен во сне принять облик любого человека, полностью копировать его голос, манеру, привычки. Отвлекал создателей кошмаров. И пока их внимание было приковано ко мне, кто-то более сильный наносил удар…

— Что же ты никак не умрешь?.. — прошипел над ухом разъяренный голос Прокруста. Он выглядит уже не таким уверенным как прежде, однако его рука с ножом по-прежнему тверда.

Когда жизненная сила целиком уходит, тело сновидения словно тает, превращается в дым. И вместе с ним погибает реальная, физическая оболочка.

Я не умирал потому, что погружал себя в воспоминания о своей болезненной трансформации. Эти два «ритуала», воспоминания и мучительная явь, сливались, и я знал, что должен выдержать…

Я не жертва. Я — источник контроля.

Пока я здесь, у них есть время добиться цели.

В моей голове звучит музыка… песня. «На пути».¹ Три минуты тридцать две секунды. Я считаю время.

…Я точно знаю, что я рядом с тобой…

Меня окружает только ослепительно белый свет

Я ищу твои следы на снегу

Здесь в вечных льдах…

Пока еще я могу сосредоточиться на этой мелодии и слышать, как текут ноты, вырываясь из-под клавиш невидимого пианино. Вспыхивают слова о снеге и одиночестве в моей памяти…

…Когда я узнал про Андониса, и что темный оракул «забрал» его память — первая моя мысль была про Тайгера. Получив знания про него, Прокруст воспользуется этим, чтобы уничтожить охотника. А Тайгер — это Полис. Защита Полиса. Поэтому моему городу грозит опасность. Времени мало. Если он нападет — Тайгеру не выжить. Мне надо отвлечь его чем-то другим.

И я буду отвлекать, сколько смогу.

Главное — заинтересовать. Неважно, чем. Неважно, с какими последствиями.

Пусть остальные думают, что они могут сделать.

Пусть делают это.

У Герарда будет много работы.…Не знаю, как они справятся.

Но я не хочу увидеть, как Полиса не станет.

Поэтому сначала на пути «причиняющего страдания» встану я. А у других будет время.

Мне не привыкать к такому. Суицидальные миссии я проходил еще с Феликсом.…или практически суицидальные.

И я, в любом случае, либо уйду раньше, чем падет Полис. Либо помогу его спасти.

Вариант погибнуть — реален. Но он был реален всегда.

Умирать за то, что любишь — приятно.

Как и жить за то, что ты любишь.

Я постараюсь выжить.

Но это не самое важное.

Мне надо просто выиграть время.

…Тело сновидения — не физическое тело. И убить его — не настолько легко…не просто ударом ножа или кастета. Поэтому темный оракул организовал эту церемонию.

Он хочет уничтожить меня сам, своими руками осквернить храм, закрыть Хроносу путь из Глубин к людям и… перевести на себя часть его могущества.

Но способность умертвить серьезно зависит от сил двух столкнувшихся сновидящих.

Учитывал ли это Прокруст, строя свой план?

Однозначно, да.