Библиотекарист

– Да, – сказал Лайнус, – такое ты, скорей всего, вряд ли еще увидишь. Это называется диплом. Свидетельство об окончании школы. Потому что скоро мой срок оканчивать это бренное заведение и поступать в заведение повыше.

Покемон перешел к Бобу, а перед Лайнусом встал следующий паренек, не в костюме, а в уличной одежде, к тому же не очень чистой. На вид задерганный и усталый, хриплым голосом он сказал:

– Угости, не то ужасну.

– Ты почему ж без костюма? – спросил Лайнус.

– У меня его нет.

– Почему нет?

– Потому что моя мама сбежала с моим дядей.

Лайнус гримасой изобразил Бобу “каково?” – и сказал мальчику без костюма:

– Вот уж небывалое дело, чтобы не сказать больше. По причине его небывалости я, так и быть, выдам тебе две конфеты вместо одной.

Лайнус наклонился над пакетиком, выуживая конфеты. Ненаряженное дитя, почуяв в собеседнике слабину, хладнокровно осведомилось:

– А можно мне больше двух?

– Давай не будем портить момент, малыш, – сказал Лайнус.

Он бросил две конфетки в тыкву-фонарь и махнул мальчику: проходи. Тот, передвинувшись, встал перед Бобом:

– Ты кто?

– Дракула, – отвечал Боб.

– Ты пьешь кровь?

– Бывает.

– И мою выпьешь?

– Поглядим, – сказал Боб, – зависит от настроения.

Ненаряженный перешел к Джилл.

– Угости или напугаю, – сказал он.

– Угадаешь, кто я? – спросила она. – Я – котик.

– Угости или напугаю, – не поддержал игру мальчик.

Когда конфеты были розданы, дети сбились в кучку, чтобы обсудить добычу, обменяться ею и ее поглотить. У старших застрял только тот, что был без костюма; они с Лайнусом подружились. В какой-то момент он спросил: “Можно мне потрогать твою маску?” – и Лайнус сказал, что можно. Ладошка мальчика казалась маленькой и изящной по контрасту с багровой, изрытой буграми огромной башкой Лайнуса. Ладошка легонько коснулась красной щеки. Мальчик ойкнул и – недоуменный, пораженный, испуганный – руку отдернул.

– Не боись, малыш, – сказал Лайнус, – хватани хорошенько.

Ненаряженный решился еще раз протянуть руку, взял в щепоть щеку Лайнуса и повернул складку, которую сумел ухватить.

– Да это ж твое лицо! – ахнул он и повернулся к другим детям: – Это правда его лицо!

Боб поморщился из сочувствия к Лайнусу, но тот нашел ситуацию чрезвычайно смешной и во всю глотку захохотал, а дети впали в благоговение. С этого момента и до тех пор, пока им не пришла пора покидать Центр, все они непрестанно следили за Лайнусом, восхищенно дивясь всему, что он делал и говорил. Словно подозревали, что у него под личиной таится сказочный монстр, и нарадоваться этому не могли. Детское преклонение Лайнус принял как должное, воодушевился и стал все подряд превращать в комедийную сценку. В какой-то момент притворился, что проглотил карандаш.

– Ох, да я, кажется, проглотил карандаш! – объявил он. Грянула ошеломленная тишина. Лайнус хлопнул себя по животу и сообщил: – А что, вкусный.

Взрывы детского смеха. А потом он принялся “случайно” сбивать и сбивать свою квадратную шапочку, шесть раз, семь, и каждый раз делал вид, что злится все сильней и сильней, чем вызывал еще больше вскриков и смеха.

Дети ели конфет сколько угодно, потребление не ограничивалось и не контролировалось, и уровень сахара в детской крови достиг критического предела. Мальчик в ковбойском наряде, рвано дыша, ногтями оттягивал вниз щеки, виднелись только белки глаз. Были такие, кто упал и катался по линолеуму пола. Куда делись учителя и сопровождающие? Когда было объявлено, что пришла пора игр, дети закричали, в чем можно было усмотреть проявление радости, но прозвучало оно почти как стон, мученически.

Два санитара, крупные дядьки в бледно-зеленой форме, войдя в Центр через заднюю дверь, втащили металлическую лохань, наполненную водой. Передвигались они боком, лицом друг к другу, мелкими шажками, согнув ноги, но с прямыми спинами, и оба от натуги пыхтели. Сами того не желая, они устроили настоящий спектакль: старики и дети побросали то, чем занимались, чтобы посмотреть, удастся санитарам выполнить свою задачу или же нет. Вода в лохани ходила волнами взад и вперед, зрители замерли в предвкушении, что ее выплеснет на пол. Когда же лохань в итоге установили, как было задумано, на поддон в центре Большой комнаты, и на пол не пролилось ни капли, раздались вежливые аплодисменты.

Лайнус громко спросил:

– Для чего нужна ванна? Дети что, будут меня мыть?

Он поднял руку и “помыл” у себя подмышкой; дети радостно завопили от отвращения. Он повернулся к Бобу.

– Все забываю поделиться с тобой, дружище. Помнишь двух каменщиков? Из того телесериала? Всю дорогу они морочили нам голову, но вчера наконец история разъяснилась, и угадай что? Они братья-близнецы. Заклятые враги с рождения. Неприязнь, похоже, уходит корнями в колыбель и дальше, в утробу матери.

– Состоялось ли решающее сражение? – поинтересовался Боб.

– А как же, сражение с большой буквы “С”.

– И как же они снимали его, когда обе роли играет один актер?