Библиотекарь

– Я, честно говоря, в покойники не готовлюсь, – бодро заявил Сухарев. – Не очень-то интересно. Выдумали тоже проблему! – он фыркнул. – Прыгнули в автобус, и ищи-свищи нас по всей стране. «Ничего на свете лучше не-е-ту, чем бродить друзьям по белу све-е-ту!»

– Я бы вообще предпочел жизнь на колесах, – мечтательно сказал Вырин. – Так еще интереснее, ночуешь в поле, костер, картошка печеная, песни под гитару… А где заработать, всегда найдется.

– А что, – Иевлев энергично почесал широкий, как лопата затылок, – мне нравится. Печку в салоне приспособить, оборудовать спальные места, стекла тонировать. Будет жилой фургон.

– Ага, разогнались, поехали, – буркнул Луцис. – Вон дорогу уже перекрыли. Пешком ведь уходить придется, налегке. Или на плотах.

– В нашей читальне стали преобладать паникеры, – сказала Таня. – Маргарите Тихоновне было бы за некоторых стыдно…

– Да при чем здесь паникерство? – поморщилась Анна. – Я говорю, нечего за свою драгоценную шкуру дрожать.

– А никто и не дрожит, – мягко возразил Марат Андреевич. – Просто весь ваш разговор весьма некрасив по отношению к Алексею…

Возгляковы и Кручина потупились.

Все ждали моего слова.

– Я был инициатором переезда, и до сих пор считаю этот поступок правильным. Так планировала и Маргарита Тихоновна. Мне кажется, тревоги несколько преждевременны. В Совете никак не могли знать, куда мы уезжаем, разве кто-нибудь из читальни сообщил бы им эту информацию…

Все почему-то посмотрели на загрустившего Озерова. Он был единственный из троицы новых читателей, кто присутствовал на ужине. Гаршенин и Дзюба были в дозоре. Озеров деликатно избегал участия в беседе. Поймав на себе взгляды широнинцев, он побагровел, резко встал из-за стола, так что с душераздирающим скрипом отъехала лавка вместе с увесистыми Возгляковыми.

– Вы что же… – Озеров, набычась, стиснул кулаки, – считаете, что я или Дмитрий Олегович… что мы могли донести в Совет?…

– Женя, успокойтесь, – сразу вмешался Марат Андреевич. – Как вы вообще могли такое подумать?!

– Вы-то здесь не при чем, – начал Луцис. – А вот Дзюба… Поймите, я никого не обвиняю. Но я, к примеру, хорошо знал лишь Латохина. И еще я могу поручиться, Дзюба не входил в число тех десяти бойцов, что помогали нам на сатисфакции…

– Точно, – согласился Сухарев.

– Ребята, – сказал Вырин, – вы же были там в Колонтайске, Алексей, Танюша. Вспомните хорошенько!

– Да там народу собралось под сотню человек, – нахмурился Тимофей Степанович. – Только колонтайских – почти три десятка. А они еще в закрытых хоккейных шлемах, даже глаз толком не видно.

– Я хорошо помню Веретенова, – признался я. – Мы у него останавливались… Ну, и Латохина, понятно. Насчет остальных ничего конкретного сказать не могу…

– Да… – озабочено произнес Кручина, – хорошенькая история… Евгений, а вот вы были знакомы с Дзюбой?

– Лично – нет, – озадачился Озеров, – но читатель с такой фамилией был. Вам бы лучше всего расспросить Гаршенина. Он более или менее близко общался с колонтайской читальней. Погодите, как вы можете Дзюбу подозревать? Он же ранен был!

– Это ни о чем не говорит, – Луцис прошелся по комнате. – Разве нельзя допустить, что настоящий Дзюба был убит и похоронен вместе со всеми, а с нами поехал кто-то другой?

– Наваждение прямо, – Озеров потряс головой. – Мы постоянно были друг у друга на виду! Когда бы он сообщил наши новые координаты Совету? Абсурд… Что же, паспорт у него попросить?

– Это все равно не имеет значения, – отмахнулась Анна. – Если Дзюба – наводчик, свою задачу он уже выполнил. Если нет – и обсуждать нечего.

– Вот я на сто процентов уверена, что Дзюба не при чем, – Вероника стала собирать грязные тарелки. – Нормальный мужик. Спокойный, глаза не бегают. Предатели себя по-другому ведут. А у Совета и без него достаточно соглядатаев. Может, за нами кто в пути увязался и выследил, Николай Тарасович?

– Вроде нет, – сказал Иевлев, – я смотрел, хвоста не было.

– Ребята, – чуть смущенно сказал Марат Андреевич, – я уже и сам не рад, что поднял эту тему… Очень преждевременно утверждать, что Совет обнаружил нас.

– Каратели из Совета не церемонились бы, а напали, – усмехнулся Тимофей Степанович.

– А все-таки, кто тогда перегородил дорогу? – спросила Светлана. – И зачем?

– Непонятно, – согласился Марат Андреевич. – Поэтому я предлагаю расчистить завал.

– И чем быстрее, тем лучше, – добавил Луцис.

– Мы вдвоем с Кручиной за час управимся, – бодро сказал Николай Тарасович. – Тем более, у нас и «Тайга» имеется.

– А вот бензопилу я бы вам брать не советовал, – сказал Марат Андреевич. – Слишком шумный агрегат. Возьмите обыкновенную, столярную…

Взвыли собаки.

В дом, широко распахнув дверь, вбежал запыхавшийся Гаршенин:

– Ребята, тревога! – выдохнул он. – У нас гости!

Мы гурьбой бросились к длинному стеллажу, где были разложены доспехи. В круглых гнездах невысокой подставки стояли пики, цеп Анны Возгляковой и боевая коса Гаршенина.

– Что за люди? – быстро спросил я, надевая через голову тяжелый панцирь. Книга Памяти сразу перекочевала в стальной футляр.