Библиотека мировой литературы для детей, т. 39

В открытом океане взялись они всей командой читать «Остров сокровищ», эту книгу, написанную вдали от моря, в шотландских горах, под шум осеннего дождичка.

Стоило только начать чтение, рассказывает бывалый мореход, как все перестали слышать шум самых настоящих волн, которые били и трясли судно. Никто уже не слышал ни ветра, ни скрипа снастей. Все перестали обращать внимание на то, что творилось вокруг. Зато видели, будто в самом деле видели, как обветренный «морской волк» со шрамом во всю щеку подымается своей тяжелой походкой к таверне «Адмирал Бенбоу». И слышали, совершенно отчетливо слышали хриплый, просоленный голос, который горланит незабываемую песню про «сундук мертвеца», и пятнадцать человек, и бутылку рому!

Ведь и сам Стивенсон настолько себе поверил, что, подобно Вальтеру Скотту и Майн Риду, решил устроить жизнь по книге, своей книге. Вместе с семьей уехал в далекие края, поселился на островах Тихого океана, между Австралией и Южной Америкой. Совершил он и несколько плаваний.

Путешествовать заставляла Стивенсона еще одна причина, совсем не романтическая, — слабые легкие. Даже родная и любимая Шотландия по климату была ему вредна. И умер Стивенсон всего сорока четырех лет, в 1894 году, вдали от родных скалистых берегов.

Похоронен был он на острове, том самом, который уже не на бумаге создал, а сумел сделать своей второй родиной: местные жители с почтением называли нового своего земляка «Тузитала» — «Сказитель».

На вершине горы, с которой во все стороны видно море, Стивенсон нашел свой последний покой. На могильном камне выбиты его собственные строки, которые кончаются словами: «С моря вернулся моряк, и охотник вернулся с холмов».

Не был он ни моряком, ни охотником, однако сумел заслужить доверие тех, кто не страшится никакого шторма и кто бьет в цель без промаха.

Майн Рид предупреждал, что в книгах его одна правда, хотя и кажется вымыслом, а Стивенсон о себе мог сказать: вымысел, но как правда.

Каждый из них написал не один десяток книг, и далеко не все выдержали проверку временем. Ведь и писали они очень часто, лишь подгоняемые обстоятельствами. Майн Рида жизнь превратила в хромого калеку. У Стивенсона от непрерывной литературной работы отнялась рука.

Но «Всадник без головы» и «Остров сокровищ» — эти книги читатели, поколение за поколением, однажды берут в руки и уже больше не расстаются с ними.

Того, кто еще не успел прочесть их, ожидает большое удовольствие. А тот, кто знаком с ними, знает: можно и не перечитывать, но память от этих книг все равно не стирается.

Написаны книги были по-разному, но, конечно, похожи: достоверны и увлекательны.

Теперь там, где когда-то Майн Рид первым прокладывал дорогу, несутся по шоссе машины, а дом Стивенсона на далеких островах Самоа посещают туристы. Но это вовсе не означает, будто в современном мире нет больше места для приключений. Ведь и тогда Майн Рид мог не чин капитана получить за храбрость, а, покорный судьбе, сделаться священником — и не было бы «Всадника без головы». И разве появился бы «Остров сокровищ», если бы просьба «мистера Л. О.» придумать что-нибудь интересное обращена была бы к кому-нибудь еще, не к Стивенсону?

Книги эти появились прежде всего потому, что их авторы сами годились в герои таких книг. Они глубоко верили в то, что писали, в то, что главное — это флаг на мачте, за который нужно стоять до конца.

И тогда, если есть вера в дело, которое осваиваешь, бригантина выйдет в море с поднятыми парусами и ветер дальних странствий подхватит судно.

Майн Рид и Стивенсон проверили это на собственном опыте, написали об этом книги, и стоит только вот эти книги открыть, как искренняя вера в смелость и отвагу докажет, на что они способны.

Урнов М. В., Урнов Д. М.

Т. Майн Рид ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ

Пролог

Техасский олень, дремавший в тиши ночной саванны[2], вздрагивает, услышав топот лошадиных копыт.

Но он не покидает своего ложа, даже не встает на ноги. Не ему одному принадлежат эти просторы — дикие степные лошади тоже пасутся здесь по ночам. Он только слегка поднимает голову — над высокой травой показываются его рога — и слушает: не повторится ли звук?

Снова доносится топот копыт, но теперь он звучит иначе. Можно различить звон металла, удар стали о камень.

Этот звук, такой тревожный для оленя, вызывает быструю перемену в его поведении. Он стремительно вскакивает и мчится по прерии; но скоро он останавливается и оглядывается назад, недоумевая: кто потревожил его сон?

В ясном лунном свете южной ночи олень узнает злейшего своего врага — человека. Человек приближается верхом на лошади.

Охваченный инстинктивным страхом, олень готов уже снова бежать; но что-то в облике всадника — что-то неестественное — приковывает его к месту.

Дрожа, он почти садится на задние ноги, поворачивает назад голову и продолжает смотреть — в его больших карих глазах отражаются страх и недоумение.

Что же заставило оленя так долго вглядываться в странную фигуру?