Библиотека

– Довольно! – сухо сказал рыцарь. – Ты сказал не более, чем думал. Прости мне мою горячность. Наверное, я зря жалуюсь на судьбу. Ведь мне досталось не такое уж плохое наследство. Букефаль, доспехи, четыреста золотых в кошеле, расшитом руками покойной матушки, да еще жалкий ворчливый пес, чьи зубы поредели от старости.

– Сир, – седоволосый склонился в почтительном поклоне, – мои зубы знали мясо и кровь врагов рода де Ферранов.

Рыцарь понял, что зашел далеко.

– Не таи зла, старик! Посмотри лучше, что ждет нас впереди, – он указал рукой в тяжелой кольчужной перчатке на две одинаковых горы, высившихся вдали.

– Эти горы подобны сладчайшим персям юной девы, ожидающей в томлении своего господина, – с улыбкой сказал Гильом Каль.

– Ну так и положим на них хозяйские длани! – воскликнул рыцарь, трепля уши своего коня. – Вперед, Букефаль! – он тронул шпорами жеребца, и тот взял с места размашистой рысью.

– Видит Бог, от девства я не жду ничего хорошего, – пробормотал седоволосый. – По мне лучше грешные трактирщицы да смазливые кухарки с дитем в подоле. А уж хозяйская кружевница Бьянка, прости Господи! Вот была искусница! Покойный господин Филипп не зря жаловал ее прелести! А верным псам достаются самые жирные куски с барского стола… – он вздохнул, вспоминая лучшие времена, и тронул поводья. – Вперед, Красотка! Негоже нам идти против природы: не ты должна бегать за крупом Букефаля, а он – за твоим.

* * *

На этом месте сон оборвался сдавленным криком. Его же собственным криком. Оскар долго не мог понять, что именно его встревожило. Что? Ведь была какая-то причина?

Да, это был тот самый рыцарь. Теперь картинка показала еще один кусок – видимо, начальный. Но что в нем было необычного? Страшного? Как-то связанного с событиями пятилетней давности?

Он присел на край кровати и закурил, стряхивая пепел прямо на пол. Все равно ему не уснуть до рассвета. А с рассветом он начнет что-нибудь делать. Убираться, например. Почему бы не устроить сегодня генеральную уборку? Почему бы не перестирать все грязное белье, сваленное кучей в углу ванной? Почему бы не отжаться двести раз подряд?

Почему не сделать что-то такое, что заставило бы хоть ненадолго забыть о том смутном чувстве тревоги, преследовавшем его последние дни?

Он курил и мысленно прокручивал в голове те удивительно ясные и четкие картины, которые видел во сне. Он был уверен, что никогда прежде в своей жизни не видел таких ярких и подробных снов. Хотя – может быть, и видел, но забывал сразу после пробуждения. Но сейчас… Сон не оставался сном, он плавно перетекал в реальность.

Он слышал глухое звяканье рыцарских доспехов, низкий гул копыт огромного жеребца, ощущал сладкий запах клевера и пряные ароматы трав, которым не знал названия. Он видел развевающиеся седые волосы Гильома Каля так же хорошо, как сейчас видит алый уголек сигареты.

Но был еще один знакомый образ. Пинт включил обратную перемотку пленки у себя в голове. Так. Вот рыцарь выезжает из леса на луг. Он стоит и ждет, и его боевой конь нетерпеливо прядает ушами. Нет, не то! Так. Из леса появляется Гильом Каль верхом на Красотке. Ну и что? Снова не то. Они болтают о разной ерунде… А может, это и не ерунда, как знать? Но не в разговоре дело.

"Что нас ждет впереди…". Пинт почувствовал, что эта фраза засела в его голове, как рыболовный крючок – в пальце. А что их ждет впереди? Рыцарь указывает на две одинаковых горы вдалеке, своими очертаниями напоминающие женские груди…

Да! Он вспомнил!

"– Правая грудь, – бросил Шериф, заметив, куда смотрит Пинт.

– Простите?