Библия для всех. Курс 30 уроков. Том I. Ветхий Завет

Восьмая заповедь — «Не кради» (Исх 20:15). Эта заповедь предписывает уважение к чужой собственности[204].

Девятая заповедь — «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» (Исх 20:16). Эта заповедь требует быть правдивым и не клеветать на ближнего.

Десятая заповедь — «Не желай дома ближнего твоего, ни жены его…» (Исх 20:17). Последняя заповедь запрещает даже в мыслях посягать на то, что принадлежит другому; очевидно, что многие преступления рождаются именно от желания чужого.

В дополнение к десяти главным заповедям Моисей получил от Бога законы об отношениях между людьми, а также основные установления о жертвах и праздниках (Исх 21–23)[205].

Заключение завета через Моисея

Еврейское слово «завет» («берит»), обозначающее «союз», «договор», было юридическим термином. Исследователи отмечают, что приведенная в книге Исход форма заключения завета довольно сходна с договорами между повелителем (сюзереном) и подданным (вассалом), известными во втором тысячелетии до Р. Х.[206] Именно Бог является инициатором союза — Он создает из бывших боязливых рабов Свой народ, обещает им Свою помощь и покровительство, которое в ближайшем будущем выразится в поселении их в Обетованной земле. Заключение завета с Богом имеет необходимое условие — в основу всей жизни народа должна быть положена воля Бога.

Бог возвестил израильтянам, что их будет ждать великая честь: «Если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исх 19:5–6). Все израильтяне призваны стать святыми, то есть, посвященными Богу, отделенными от царящего в мире идолопоклонства и греха. Именование всех израильтян «царством священников» («царством жрецов» РБО) говорит о том, что «во-первых, сама жизнь еврейского народа должна быть служением Богу, израильтяне должны ис пытывать постоянное чувство благоговения к Богу и радость от общения с Ним, во-вторых, что израильтяне призваны… способствовать обращению к Богу язычников (Ис 61:6)»[207].

Моисей становится посредником при заключении завета: он возвещает слова Бога народу, и народ отвечает: «все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны» (Исх 24:3). У подножия горы Моисей совершает жертвоприношение и, окропив половиной крови жертвенник, другой половиной окропляет народ (Исх 24:6–8)[208]. Кровь, означающая жизнь, при заключении союзов служила важным символом единства: окропленные жертвенной кровью как бы становились единокровными, независимо от своего происхождения. После этого обряда старейшины Израиля вкушали пищу пред Богом, в Его присутствии (Исх 24:11)[209].

Поклонение золотому тельцу

После заключения завета Моисей снова взошел на гору и пребывал там сорок дней, получая новое откровение о богослужении (Исх 25–31). Тем временем люди начали тревожиться из-за долгого отсутствия Моисея; они боялись, что «этот человек» уже не вернется к ним. Чтобы обрести уверенность в будущем, израильтяне обратились к Аарону: «Сделай нам бога, который бы шел перед нами». Попросив имевшееся у людей золото, Аарон сделал изваяние золотого тельца[210] — вероятнее всего, телец должен был изображать Самого Бога Яхве; бык был общераспространенным на Востоке символом плодородия и силы[211]. В честь этого был устроен провозглашенный Аароном праздник Яхве (Исх 32).

Таким образом, люди не выдержали первого же испытания и нарушили данную Богом заповедь, хотя совсем недавно клялись в своей абсолютной верности Ему. Увидев отступничество народа — «тельца и пляски», сходящий с горы Моисей в гневе разбил каменные скрижали с заповедями Божиими — это стало символическим обозначением разрушения завета из-за грехопадения Израиля.

Господь выражает намерение погубить согрешивших израильтян и сделать Моисея прародителем нового народа, как некогда Авраама. Но Моисей умоляет Господа пощадить людей[212]: «Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх 32:32)[213]. Благодаря ходатайству Моисея Завет с Богом был возобновлен, однако общение с Богом отныне было не таким близким, как прежде[214].