Безжалостный край

Въезд вовнутрь открыли не полностью, так, чтобы могла пройти пара человек, и все. В просвете кроме «раздвигателей» показался высокий, мощный, но рано постаревший мужчина. Военная форма сидела на нем кое-как. Рукава, закатанные выше локтя, открывали миру татуированную загорелую кожу. Даже отсюда Александр смог прочитать на левой руке надпись, сделанную крупными буквами: «Алка, ты моя русалка». Правая рука была исписана какими-то рисунками, не различимыми с большого расстояния. Форменная рубашка расстегнута почти до пупа. Подставленная знойному солнцу грудь кучерявилась достаточно густой порослью. Из брюк, растянутых в коленках и с грязными разводами, выглядывали тощие ноги, обутые в растоптанные пляжные тапочки синего цвета. Но самой примечательной чертой этого субъекта являлась борода. Шикарные заросли скрывали половину лица. Губ не видно вовсе, щеки заросли полностью, лишь нос картошкой выпирал из «джунглей» да холодные глаза буравили посетителей. Об них Бер и споткнулся.

Пронзительные голубые глаза бородача просканировали сначала его, потом Никифорова. Немного потеплели в узнавании, и в бороде блеснули белые здоровые зубы.

— Ба-а! Да какие ж люди к нам пожаловали!

В ответ на восклицание за забором снова послышался лай.

— И тебе, Петрович, не болеть. Примешь гостей? — Вячеслав подошел к здоровяку, и они обнялись, похлопывая друг друга по спинам.

— А як жешь? Прыйму. Гарны хлопцы завсегда в моем углу сугрев знайдуть. Загоняйте свою таратайку, и пошли до мэнэ, новинами поделимся. — Петрович подал знак, и исполняющие обязанности мотора парни толкнули ворота. Те ржаво скрипнули, освобождая проезд. Олег правильно понял происходящее и повернул ключ в замке зажигания. Машина покатилась в глубь территории, вслед за вошедшим Бером, Вячеславом и гостеприимным хозяином. Александр, проходя мимо охраны, присмотрелся и определил для себя, что они не военные. Повадки другие, больше похожи на сытых кладовщиков, чем на людей, привыкших носить форму. С другой стороны, в армии таких кадров тоже хватало. Немного поломав голову, решил не обращать внимания: «Да какая разница, кто они?..»

Идти пришлось недолго. Клановцы миновали огромный вольер, откуда на обтянутую сетку-рабицу при виде чужих бросились два огромных волкодава-кавказца. Казалось, вот-вот порвут хлипкое ограждение, и тогда — все, конец!

— Это они — Роман и Прохор? — поинтересовался Александр. — Не типичные клички для собак.

Петрович хмыкнул в свои заросли.

— А собачки сами по себе не типичные. Если бы вы бачилы, як воны окаянных тварюг рвалы на запчастыны. Любо-дорого було! А назвал я их в честь сынков своих. Остались они там, на той стороне, с матерью. Эхехех!

— Извините, я не знал…

— Ты шо? Подумал, шо воны мэртвы? Та тьфу на тэбэ, хлопэць, шоб язык твий видсох! Живы воны, я с женой да-авно в разводе. В Ростове-на-Дону они жили, колы бухнуло.

Бер сильно смутился и проклял себя за несдержанность.

— Да будет вам! — попытался разрядить обстановку Никифоров. — Главное, все живы и здоровы. На вот, держи, специально для тебя приготовил. — Он вытащил из разгрузки плоскую флягу. — Настоящий пятизвездочный армянский коньяк!

— О це добре, це по-нашински! Уважил так уважил. — Петрович взял флягу, отвинтил крышку и сделал глоток. — Ох, хорош! Ну лады, чего встали? Пошли.

Вслед за хозяином миновали не очень длинные склады с закрытыми дебаркадерами и подошли к одноэтажной конторе в конце двора. Все это время уазик медленно ехал за ними.

— Проходьте и гавриков своих кличьте. — Петрович сделал приглашающий жест в сторону открытого входа в здание. — Оружие можно в машине оставить. У нас не крадуть. — И сам своим словам рассмеялся.

Бер приглашающе махнул сидящим в машине Старицкому и Нику.

— Автоматы в салоне оставьте, — громко сказал он им. Когда ненавязчивое пожелание хозяина было выполнено, клановцы впятером прошли внутрь.

— Вы сидайтэ, дэ глаз полюбит, — предложил гостям Петрович. — Я мигом стол накрою.

Пока все рассаживались, Петрович выскользнул в смежную комнату, из которой сразу послышалась возня, звон посуды и его басистый голос:

Призрачно все в этом мире бушующем,
Есть только миг — за него и держись!
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь…

Наконец хозяин появился. В обеих руках он нес поднос, заставленный всякой снедью вокруг графина с прозрачной жидкостью. Петрович поставил на стол угощение и снова скрылся, чтобы тут же появиться с тарелками и рюмками. Сноровисто разложил в посуду бутерброды с копченой колбасой, сыром и с красной икрой. Разлил жидкость по рюмкам и поднял свою к бороде. Никто не выказал удивления, хотя очень хотелось.

— За встречу! — произнес тост Петрович и опрокинул жидкость в рот, потом взял бутерброд и в два укуса отправил его вслед выпитому.

Когда гости проделали то же самое, Никифоров сказал:

— Хорошо живешь. Икра, холодная водочка… Неужто холодильники работают?