Беззаконие отцов наших

Беззаконие отцов наших

Чудовища приходили ночью.

Сперва о них возвещал зов, далекий и жуткий. Мощные, звучные голоса эхом катились по долине, сложные, как симфония и бессмысленные, как стрекот кузнечиков. Самые глубокие ноты звучали ниже диапазона восприятия человеческого уха: инфразвуковая дрожь, которую люди в поселении скорее ощущали, чем слышали.

Затем приборы ночного видения улавливали движение. Оно могло начаться и в целых двадцати километрах отсюда, и всего в двух. Научники до сих пор не выяснили ни чем твари занимались при свете солнца, ни куда порой пропадали долгими пустыми днями, но когда они появлялись вот так, словно вырастали из самой плоти покрытой тьмой планеты, их наступление казалось почти сверхъестественным. Будто город своим существованием оскорблял какого-нибудь безымянного местного бога. Хотя все это было просто очередной загадкой. Когда-нибудь они обязательно ее разгадают. Надо только выжить.

Если предположить, что чудовища останутся верны обычной модели поведения, хор будет звучать до самого восхода маленькой ретроградной луны на западе. Потом стихнет. А там они и придут.

— В пролом полезут.

Люард кивнул на периметр. Стену построили из снятых с корабельных корпусов сборных плит из карбон-силикатного волокна, скрепленных связками из титана и устойчивой к сжатию керамики. Место, где чудовища прорвались в прошлый раз, выглядело так, будто се Господь, сошед с небес, вмял стену в землю пальцем Его. Усеянные раскрошенными плитами и искореженными связками десять метров, которые кое-как заделали местным деревом и подручным металлоломом.

— Может, в пролом, может нет. — Хандро с ленцой мотнул головой. Он занимал пост начальника группы техобслуживания, а с виду больше походил на медведя, чем на человека. — Как думаешь, Нагата?

Филип пожал плечами. Во рту пересохло, но он старался говорить, не выдавая страха.

— Стена их не очень-то задержала, даже когда целая была.

Хандро ухмыльнулся, а Люард посуровел.

Во втором по величине городе планеты Ханна жило четыреста тридцать шесть человек. Именовался он «Постоянное поселение Эмерлинг-Восс Бета», но все называли его Бетой. Ну а поскольку врата умерли, то и зваться ему Бетой до скончания века. Штаб квартира «Эмерлинг-Восс» осталась по ту сторону врат, в двадцати трех световых годах отсюда. До Альфы, с населением больше тысячи человек, лежал путь в семь с половиной тысяч километров к югу. Без орбитальных шаттлов или нормального наземного транспорта что семь тысяч, что семь миллионов, значения не имело. Когда закрылись врата, Альфа затихла. Радио у них барахлило или стряслось что посерьезнее, можно было только гадать, а у жителей Беты хватало и более насущных вопросов.

У северной стены трудилось пару десятков человек, набранных из разных рабочих групп. Командовал там Люард. Еще одна бригада занималась восточной частью, с юга и запада на всякий непредвиденный случай стояли дозорные и вестовые. Например, если чудовища пойдут другим путем, не тем, каким ходили до сих пор. Филип всматривался в лица людей под стеной, и в каждом находил отсвет того же страха, что жил в нем самом. Хандро и четверо его людей из техобслуживания держались расслабленно и спокойно. Интересно, под чем они, подумал Филип.

Люард поднял факел: титановый стержень с намотанным на один конец плотным вощеным клубком местного мшистого организма. Заговорил громко, чтобы слышали все.

— Когда они пойдут… если пойдут, мы их отклоняем. Не бежим прямо на них. Всего лишь потихоньку уводим в сторону от стены. Не воюем с ними, просто отгоняем.

Закончив речь, кивнул, будто согласился сам с собой. От этого показалось, что он в себе не очень-то уверен.

— Да пристрелить их, и все, — сказал Хандро.

Это он так шутил. Все знали, что в городе не осталось ни патронов для винтовок, ни реагентов, чтобы напечатать новых.

— Держим их за стенами, — продолжил Люард. — Ну а если все равно прорвутся… уходим с дороги. — Он махнул рукой вверх и на юг, в сторону производственной лаборатории, единственного двухэтажного здания в Бете. — Инженеры наладили магнитный метатель. Между ним и целью не суемся.

— Может, в этот раз вообще не придут, — сказал кто-то.

В ответ жуткий хор прибавил громкости. Обертона накладывались друг на друга, звенели, как попавший в резонанс с корпусом двигатель. Филип переступил с ноги на ногу и поднял факел. Здесь все было такое тяжелое. Он-то почти всю жизнь провел на кораблях, и естественным состоянием для него была либо невесомость, либо треть g гравитации. Когда он вместе с Моисеем и Диесисьет брался за работу в Бете, предполагалось, что в колодце придется просидеть три года. Теперь, похоже, торчать ему тут до конца жизни. Который может настать еще до рассвета.

Терминал Люарда пиликнул, тот принял звонок. Голос Эвелин Альберт слышался довольно громко, так что Филип ясно разбирал каждое слово:

— Расставляйте людей по местам. Мы видим движение в полукилометре, с севера на северо-восток.