Безымянные

Да, её тонкие, когтистые лапы добрались до его жизни. Но что есть жизнь? В любом случае, он точно не жаждал смерти: он боялся её больше всего на свете и даже сейчас продолжает испытывать этот страх. Философ, словно уговаривая самого себя, утверждал, что глупо и нелепо бояться естественного процесса. Но это не помогало. Аркадий Стародуб боялся смерти и ненавидел её. Он так и не смог смириться с потерей близких людей. И та мольба, которую он повторял вновь и вновь в течение многих лет, по всей видимости, была услышана.

Аркадия приводила в восхищение мысль, что он сможет увидеть будущее человечества: как сменяются поколения, как люди покоряют космические просторы и развивают новые технологии, совершают открытия в различных областях: физике, медицине, биоинженерии. Он, человек изучивший прошлое, сможет познать будущее. Бог, заключённый в мозге человека… Или его душе.

Аркадий много и часто думал об этом. Он всё-таки желал вечного существования, хотя осознавал всю тяготу этой ноши. Профессор как никто другой знал, что, помимо жизни, всё остальное также становится для бессмертного вечным. Одиночество, боль, сожаление, тоска… И другие чувства, которые так или иначе сопровождают человеческую жизнь.

А жизнь Аркадия была долгой, и он, конечно, сполна ощутил вкус одиночества. Происходившие вокруг события в какой-то момент перестали иметь для него значение. Они не вызывали интерес, и им овладело безразличие. Тогда профессор пришёл к мысли, что бессмертие сулит лишь апатию, но в глубине души всё равно продолжал мечтать о бесконечной жизни.

Да, тонкие когтистые лапы смерти добрались и до Аркадия Стародуба. Теперь у него действительно есть та вечность, о которой он так грезил. Только она оказалась совсем не такой, какой он её себе представлял. В вечности не было ничего. А Ничто и есть тот самый абсолют – первооснова бытия. Начало и конец всего сущего, не имеющее ни начала, ни конца. Антипод всех явлений, и даже такого понятия, как «явление».

И когда Ничто молчит, молчит всё, потому что больше ничего и нет. Никогда не было и никогда не будет. В Ничто можно быть откровенным. Больше нечего и некого стесняться. Аркадий боялся не только смерти в привычном её проявлении – он боялся и вечной жизни. Она, по сути, ничем не лучше небытия. Перенасыщение лишает всякой радости и наслаждения. Жизнь, которая неумолимо мчится вперед, постепенно отбирает то, к чему успел привязаться, а взамен отдаёт ничто. Вечная жизнь решает за тебя, кто будет рядом с тобой, а кто тебя покинет. Она отнимет сначала родителей, потом жену, друзей, затем детей, внуков, правнуков. Аркадий мог убедиться в этом на своём личном опыте, прожив не вечную, а просто длинную жизнь.

Да… Вот оно. Этот неразрывный тандем: ты и твоё вечное существование… И главный здесь не человек.

– Да, Номер Семь… Не человек!

Если бы Аркадий внимательнее отнёсся к последней фразе, он мог бы ощутить в ней скрытое ликование. А если чудовище ликует, следует остерегаться. Но Ничто существует слишком долго, чтобы допускать ошибки. Философ же думал о другом. Его мысли были уже не в этой непроглядной тьме, не в чёрной и бездонной пасти ненасытного монстра, а в других мирах и параллельных вселенных. Философ грезил о новых, не доступных никому из живущих знаниях. Его мечта сбылась. Его душа оказалась бессмертной, а все земные учения – ложными.

Ни наука, ни религия правильных ответов на вопрос, что есть смерть, как оказалось, не давали.

Но теперь новые знания доступны ему. И он готов получить причитающееся.

Номер восемь

«От вдохновения к творчеству. От буквы до создания произведения. Что-то совсем простое, но при этом невообразимо сложное. Такое светлое и очень страшное, спрятаное в недрах моей измученной души. Я чувствую некий порыв, страстно жаждущий выплеснуться наружу, но стыдящийся самого себя. Он наполнен чувствами, похожими на угасающие бенгальские огни. Но их уже никто и никогда не увидит. На смену сожалению приходит апатия; крохотная капля кипятка ударяется о толстую скорлупу льда.

Образы сменяют друг друга и, как слайды, бегут один за другим. Они исчезают в неизвестности и забываются так же легко, как возникают. Это то ощущение, когда я знаю, что потеряла, но уверяю себя, что даже никогда и не имела…