Безрогий носорог

У одного из заливов на восточном берегу Аральского моря высятся двухсотметровые останцы его прежней береговой линии. Между останцами врезаны глубокие сухие овраги. На плоских вершинах останцев залегают известняки и глины, которые в нижних своих пластах на уровне свыше 150 м над морем являются костеносными. Эти пласты заключают огромные кости упоминавшегося уже замечательного гигантского олигоценового носорога индрикотерия великолепной сохранности. Нужно напомнить, что череп этого животного до экспедиции Прохорова был науке неизвестен.

Условия работы в этом году были очень трудными. Недостаточность снабжения продовольствием обусловила чрезвычайно плохое питание участников экспедиции. Отсутствие керосина и дров еще более ухудшало и без того скверное питание, приходилось питаться полусырыми лепешками и едва разваренной просяной кашей. Сносной воды также поблизости не оказалось: пили горькую солоноватую воду, которую возили на верблюде издалека. Постоянные ветры, дувшие с чрезвычайной силой, несли не только песок, но и довольно крупные камни, разбивавшие стекла предохранительных очков. Ветер не прекращался и ночью.

Павлодарские раскопки. Заделка добытых костей в глиняные футляры.

Одежда, постели и пища были обильно уснащены довольно крупным песком. Часть рабочих вследствие трудных условий разбежалась. В довершение всего помощник Прохорова, М. Н. Михайлов, заболел тифом и в полусознательном состоянии был отправлен обратно в Ленинград.

В такой обстановке М. Г. Прохоров обнаружил череп индрикотерия, выступавший на отвесном обрыве над морем. Широкая трещина отделяла глыбу породы с черепом от остальной толщи известняка. Если бы оставить находку до следующего года, глыба с черепом, конечно, отвалилась бы и скрылась бесследно в массах рыхлого песка, слагающего стометровые осыпи под склоном обрыва. Мог ли завзятый охотник за ископаемыми оставить свою драгоценную находку? И, несмотря на все трудности, работы начались. Приходилось обвязываться веревками, работая на отвесном краю обрыва под непрекращающимся ветром. Твердый известняк плохо поддавался усилиям немногочисленных рабочих. Отделенная глыба была закреплена подпорками, на которые ушло все мало-мальски прочное, бывшее в экспедиции. Даже телеги, на которых приехала экспедиция, были разобраны для закрепления глыбы. Наконец, с невероятными ухищрениями «сверхинженерного» искусства глыба была втащена наверх на плоскую поверхность обрыва и отсюда на катках доставлена к лагерю. С большими трудностями запакованная глыба была доставлена к железной дороге.

Наступил сентябрь, постоянные ветры уже дули холодом, без отопления палатки продувались насквозь. Но работа была закончена лишь после того, как были извлечены все находившиеся вместе с черепом части скелета.

Вскоре после приезда в Ленинград М. Г. Прохоров заболел и летом 1934 года умер от рака желудка. Железный организм покойного, подорванный беспрерывными экспедициями, наконец, не вынес последних трудностей. Уже тяжело больной М. Г. Прохоров строил планы новой своей экспедиции, составлял сметы и план работ, распоряжался заготовкой снаряжения. Почти до самых последних дней беспокойный дух охотника за ископаемыми снова рвался вперед к новым трудностям и новым победам. С его смертью русская палеонтологическая наука потеряла блестящего коллектора, препаратора и монтировщика коллекций.

Комментарии

М. Никитин. Безрогий носорог

Впервые: Сибирские огни, 1931, кн. 11–12, ноябрь-декабрь.

Михаил Александрович Никитин (1902/3-1973) — прозаик, очеркист. Родился в Димитровграде (Мелекессе), с 1924 г. жил в Сибири, позднее в Москве. Окончил институт сельского хозяйства и лесоводства в Омске. Публиковаться начал в 1925 г. Автор книг «Путь на Север: (Очерки Туруханского края)» (1929), «Второй гигант: (Очерки о Сибири)» (1931), «Безрогий носорог» (1933), «Кузбасские записи» (1953), «Здесь жил Достоевский: Повесть из 33 сцен» (1956), «Енисейская книга» (1957), «Сибирские повести» (1964), переработок северных и туркменских сказок и пр.

Для понимания обстановки, в которой создавалась повесть М. Никитина, следует напомнить некоторые обстоятельства. Писалась она в трудное для сибирской интеллигенции время. Журнал «Сибирские огни», напечатавший повесть в сдвоенном ноябрьско-декабрьском номере за 1931 г., фактически находился в лагере РАППа. В январе 1932 г. была арестована группа связанных с журналом поэтов и писателей, проходивших по делу т. наз. «Сибирской бригады» литераторов (Н. Алов, П. Васильев, С. Марков, Л. Мартынов и др). Одновременно, на уровне всей страны, готовилось грянувшее в конце апреля 1932 г. постановление ЦК ВКП(б) о «перестройке работы» (т. е. роспуске) писательских организаций и создании единого Союза советских писателей.