Безродыш. Предземье

Каким-то чудом я смог побороть желание схватить малолетнего хама за глотку. В деревне такое у нас называют развод на лопуха. Надурить меня вздумал? Ну, звиняй тогда. Сам виноват. Нет у меня времени в игры играть. Как и медяков больше нет.

— Хорошо. Веди. Будут тебе десять сверху.

Пацанёнок расплылся в щербатой улыбке.

— Догоняй, дерёвня. Тут топать прилично.

— Стой, — нахмурился я. — Если топать прилично, как так быстро нашёл и вернуться успел?

— Дерёвня… — презрительно протянул мелкий. — Когда кто-то из знатных появляется в городе, про то наш брат в один миг узнаёт. Побежали, а то цену накину. Моё время дорого.

Знать! Так вот оно что… Всё пропало! У Лодмура утром на пристани точно ничего не получится. Дружинники ярла имперскую знать мало того, что и пальцем не тронут, так ещё и обидчиков оной в бараний рог скрутят. Рассказал бы я про одежду шута, и погони могло бы вообще не случиться. В Граде знатный для нас всё равно, что за морем. Не прижать его законным путём, а на незаконный Лодмур не пойдёт.

Пока широкими улицами и узкими переулками бежал за мальчишкой, так и этак крутил в голове прежний план. Подговорить каких-нибудь шальных ватажников напасть на заподозренного в воровстве детей чужака — это одно, скрутить же представителя имперской знати — совершенно другое. На второе едва ли кто-то пойдёт в трезвом уме. Но деваться мне некуда. Буду пытаться.

— Всё, — остановился мой провожатый у большого, аж трёхэтажного дома, с широкими распашными дверьми, коновязью и вывеской в виде клыкастой головы кабана. — В Старом вепре твой шляпник. Монету гони.

— Проверить сначала надо, — отмахнулся я. — Понаблюдаю. Если не обманул, завтра свои медяки все получишь. Приходи утром к Гнезду.

— Чего… — с наездом протянул мелкий. — Ты чё, дерёвня, кинуть меня собрался? Меня, братишку?

— Какой ты мне братишка, швыст ссаный? — лопнуло у меня терпение. — Мы где с тобой договаривались, что я тебе плату сразу отдам? Про размер платы была у нас речь, про её сроки нет. Иди других лопухов ищи пока уши целы.

Шагнув ближе, я грозно зыркнул на мелкого. Выкуси. Своим же оружием бит. Надуть он меня думал.

— Ох и дурак же ты, — отчего-то и не подумал пугаться мальчишка. — С Босоногим братством нельзя так. Попал ты, дерёвня.

И, отскочив от меня на пару шагов, малой громко свистнул. Прохожие, идущие по своим делам мимо, на миг перевели на нас взгляды, но тут же, разглядев причину шума, отвернулись обратно. Ещё не хватало, чтобы этот щегол привлёк ко мне внимание. Вон как раз из дверей дома кто-то выходит. Читать не умею, но Старый вепрь — подходящее название для трактира. Вполне вероятно, что шут остановился именно здесь. Дом снаружи смотрится дорого.

О! Понятно, чего он свистел — бегут трое. Такие же оборванные и босые, как мелкий, но ростом повыше и явно постарше. Причём, постарше даже меня. Годов по тринадцать-четырнадцать. Бить значит будут. Паршиво. Не думал я, что тут в разводе целая шайка участвует.

— Здоров, Сяга! Обижает чё ли? — кивнул на меня старший из троицы босоногих.

Тем временем двое других обошли меня с боков.

— Здоров, Ляд! На монету вот кинуть решил, — продолжая корчить из себя старшака, с деловым видом сообщил мелкий. — В первый раз, видать, в городе. Про братишек не слышал.

Драка — йок с ним. Ободрышей я не боюсь совершенно. А вот внимание к себе привлечь страшно. Куда бы их увести? Рядом, как назло, ни одного переулка, ни одной подворотни. У нас в деревне, если у всех на виду детвора сцепится, народ не сразу бросится разнимать. Поглазеют сначала. Судя по равнодушию на лицах прохожих, в Граде к мордобою подростков относятся даже спокойнее. Значит, нужно, или избежать драки, или, если не получится, закончить бой быстро.

— Много должен? — поинтересовался у малого главарь босоногих, не отводя от меня, как, наверное, ему самому представлялось, очень грозного взгляда.

— Десять медяков и ещё три. Забыл, как там вместе.

— Парни, у меня просто нет столько, — примирительно развёл руки я. — Говорю вот вашему, что завтра утром всё отдам. Батя выдрыхнется с дороги, и монеты подкинет. Совпало так просто.

— Тринадцать, значит, — не обратил на мои слова внимания парень. — За кидок удваиваем. Двадцать шесть получается. Есть с собой столько?

Это уже ко мне вопрос.

— Если нет, боты с безрукавкой скидай.

Грабёж среди бела дня. Они тут в Граде совсем обалдели? Я начал закипать.

— А не много ли хочешь? Мой батя лучший охотник в деревне. Хотите проблем?

Договориться по-хорошему не получится, но, может, испугаются хоть?

— Опа, опа, — осклабился босоногий. — Нас папкой пугают. Придётся слегка наказать.

Короткий замах и, как, наверное, снова же представлялось оборвышу, резкий удар. Метил в нос, попал...

Попал я. В подбородок. И тут же тому, что был справа, по уху. Кувырок, прыжок, разворот, уклонение. Новый удар отправляет на землю последнего из троих босоножек.

Свист! Пронзительный долгий. Кто научил эту мелочь так громко свистеть?

— Хочешь тоже прилечь?

Но малой уже драпает со всех ног. За ним гнаться — не выход. Поднимается первый, который главарь.