Безоружна и очень опасна

Зная, что она живет где-то неподалеку, я решил с ней встретиться и по дороге обсудить ее проблемы. Я набрал ее номер. Таня ответила тотчас и согласилась встретиться на улице у ближайшей трамвайной остановки.

Одеться, выключить свет, закрыть за собой двери и выйти на улицу было делом минуты. Девушка уже ждала меня в условленном месте. Выглядела она очень элегантно, джинсовый костюм плотно облегал стройную фигурку. «Ничего не скажешь, довольно эффектна, — оценил я ее мысленно, и это было для меня неожиданно, ведь в институте я вижу ее не менее двух раз в неделю и никогда ничего особенного в ней не замечал, а скорее, просто не обращал на нее внимания. — Интересно, что ей нужно от меня».

— Спасибо, Андрей Петрович, что позвонили и пришли. — Таня уверенно взяла меня под руку. — Куда пойдем?

Я сказал, что дома меня ждет дочь и, если не будет возражений, мы можем по дороге обсудить вопрос, который ее тревожит.

Таня согласилась и заявила, что готова развить эту идею и принять мое приглашение на чашечку кофе или чая.

Мне ничего не оставалось, как взять предложенный девушкой шутливый тон и пригласить ее домой.

ХРОМОЙ

Вот уж третий десяток лет пошел с того дня, как нарекли меня Хромым. Вроде давно это было, а помню все до подробностей — и события и людей. Взяли нас тогда сразу после ночной вылазки на сберкассу. Я уже почти ушел от преследователей, да пуля, посланная ментом, угодила в ногу. Ну, а потом, после больницы, как положено, был суд. Вкатили мне «десятку», причем в строгом режиме. Прибыл в тюрьму, прихрамывая, опираясь на палочку.

— Ха, хромой! — радостно встретили меня в камере. Народ, видимо, надеялся потешиться.

— Цыц! — остановил «брательников» высокий парень с черной бородкой, одетый в серую рубашку с закатанными рукавами. Бросались в глаза его накачанные бицепсы тяжелоатлета. Пахан вышел на середину камеры и оглядел меня с ног до головы. — Слышал о тебе. — Он протянул руку. Пожатие его было легким, хотя при желании ему ничего не стоило раздавить мою ладонь. Он широким жестом показал на койку, что стояла у окна. — Будешь рядом.

Это был приказ. Вмиг к этой койке подскочил один из обитателей камеры, свернул постель и унес куда-то в угол. Через минуту койка была застелена совершенно чистой простыней.

Кличка Хромой так и осталась за мной. Вначале я оказался вроде как учеником Пахана, а потом стал его правой рукой во всех делах.

Десять лет мы провели вместе за решеткой. Вышел Пахан на волю раньше меня на месяц. Многому я у него научился: главное — я теперь знал, как жить, как приспосабливаться к любым обстоятельствам.

«В миру» я Валерий Николаевич Сизов. Фирма наша, где я работаю коммерческим директором, процветает. Для всех мы — благотворительная ассоциация, оказываем помощь пострадавшим в катастрофах, природных катаклизмах, эпидемиях, но это фасад, а точнее — крыша. Главное же, чем мы занимаемся, это, как модно сейчас говорить, теневая экономика. Тут закручен мощный бизнес, задействована масса людей, среди них и довольно известные персонажи, и те, по кому тюрьма плачет. Особенно радует зарубежный филиал, там наш партнер — тот самый Пахан. Но, естественно, знают его не как Пахана, а как коммерсанта — Николая Елисеевича Багрова. В свое время благополучно отчалив от родных берегов, он успешно обосновался на «чужбине». Ему удалось развернуть довольно выгодное дельце, связанное с куплей-продажей лекарственных препаратов, главным образом наркотических, и отправкой их в Россию. Через одного знакомого туриста Пахан вышел на меня и пристегнул к делу. Работает он с неким Виктором Макаровичем Холодовым, тоже из бывших наших, в одной из фармацевтических лабораторий США.

Все шло более или менее гладко до того дня, когда взяли Василия Жухова, или Борзого, как мы его прозвали за умение удирать от ментов. И хотя за ним тянется добрый десяток дел, каждое из которых тянет на «вышку», именно ему поручались особо ценные грузы — и всегда он выходил сухим из воды.

Жухов был дока по челночным рейсам: отвозил деньги на таможню для вручения «нужным» людям, получал там груз и доставлял на фирму. И каждый раз, словно артист, менял внешность: то бороду наклеит, то усы, а то и парик нацепит. Да и одеваться ухитрялся всегда по-новому, но всегда с шиком, изысканно. Где он поднабрался такого — загадка. Видно, пращуры были из княжеского или графского рода. А ведь подкидыш он, о родителях ничего не знает и не ведает, воспитывался в уголовном мире. Словом, можно было на него положиться, человек надежный, во всяком случае, никогда не подводил и все задания выполнял исправно.

А тут вот взял и изменил своему правилу. Накануне гулял допоздна в ресторане, с кем-то бабу не поделил, подрался и пырнул ножом собутыльника. Утром еле продрав глаза, подхватил приготовленный заранее кейс с деньгами и как был, в рваных джинсах, с синяками на морде, помчался в Шереметьево на своем «мерседесе».