Безоружна и очень опасна

Генералу трудно было возразить, он мыслил масштабно. Меня в его программе устраивало все, кроме одного: зачем Ие оперативная работа? Конечно, если быть объективным, то она вполне пригодна для этой цели. Ну, а как быть мне? Ия для меня не просто талантливая ученица, она очень близка мне как человек, как женщина. Я люблю ее, но никто об этом не знает — даже Ия. Стараюсь ничем не проявить своего чувства к ней, правда, несколько раз провожал ее домой, в ресторан как-то пригласил. Между прочим, в этом ресторане она весьма умело поставила на место одного нахала, но наши отношения по-прежнему укладываются в рамки обычных контактов старшего и младшего, учителя и ученицы. Может, Ия кое о чем и догадывается, но виду не подает.

Я не сомневаюсь, стоит ей передать предложение генерала, как она сразу загорится. Тогда отступать мне будет уже некуда. А не говорить об этом нельзя, начальство не поймет. Что ж, постараюсь объяснить, какие опасности подстерегают ее на новом пути, дам понять, наконец, насколько она мне небезразлична, намекну, что для нее лучше было бы отказаться, а уж я постараюсь обосновать перед начальством ее отказ.

Как я и ожидал, Ия восприняла эту новость с восторгом. И слушать ничего не захотела про риск и опасности, которые будут ее подстерегать. Лишь посмеивалась, когда я старательно рисовал их перед ней, причем в самых мрачных красках. Правда, немного насторожилась, когда я коснулся своих чувств, и спросила:

— Как это понять?

Я поспешил закрыть тему — не хотел устраивать в школе спектакль, в основу которого была бы положена романтическая история любви тренера к своей юной подопечной. Признался, что мне будет нелегко расставаться с лучшей ученицей. Мне показалось, что Ия сникла после этих моих слов. Она бросила довольно сухо:

— Переживете! — Немного погодя поднявшись со скамейки, где мы беседовали, она спросила уже мягче: — Когда начнем подготовку к экзаменам?

В этом вся Ия — сжата как пружина, в любую минуту готова к действию, ничего не откладывает на потом. Скажи я, что начнем сейчас, и она тут же войдет в нужный рабочий режим, отключившись от всего остального, и будет делать все так, как я скажу. Может быть, в этом и есть моя заслуга. В школе трудолюбие, дисциплинированность, готовность часами отрабатывать приемы рукопашного боя воспитываются с первого и до последнего урока. Но теперь ей предстоит окунуться в мир, где ее бойцовские качества придется применять на практике. Так объяснял я все это девушке.

— Понимаю, — сказала Ия. Неожиданно она обняла меня и скороговоркой выпалила: — Никогда в жизни не встречала такого человека, как ты, Генрих. Мне тяжело расставаться со школой, с тобой. Когда будем прощаться, я тебе кое-что расскажу о себе. — Последнюю фразу, мне показалось, она произнесла с каким-то особым значением. Я был смущен ее порывом, неожиданным переходом на «ты».

— А разве я не все знаю о тебе? — спросил я.

Ия покачала головой:

— Нет, Генрих, не все, и это может повлиять на мою дальнейшую судьбу.

— Ия, твое недоверие обижает, неужели ты думаешь, что твои секреты, если ты доверишься мне, от меня перейдут к кому-либо?

— Нет, я так не думаю, просто не хочу, чтобы ты изменил свое мнение обо мне.

— Что за чепуху ты несешь! — возмутился я.

— Давай вообще прекратим этот разговор и больше никогда не будем к нему возвращаться.

— Хорошо, Генрих, я расскажу тебе все, — тихо сказала Ия, немного помолчав. — Только не здесь. Приходи ко мне после работы, и мы спокойно поговорим.

Признаться, этот разговор меня очень заинтриговал, я с нетерпением ожидал вечера.

Обычно я провожал Ию до подъезда ее дома и никогда не поднимался в квартиру, где она жила, хотя робкие приглашения с ее стороны были. Я считал, что это неудобно, не хотел компрометировать девушку. Но сейчас был совершенно другой случай. Ия пригласила меня, можно сказать, на сугубо конфиденциальный разговор, который много для нее значит.

Я позвонил. Ия сразу открыла. В белой легкой кофте и джинсах она выглядела совсем девочкой.

— Входи, — буднично, словно встречала меня здесь каждый день, сказала она.

Я переступил порог и протянул Ие цветы, которые купил по дороге. Держа букет в руках, она рассказывала:

— У отца теперь новая работа, он и раньше редко бывал дома, а сейчас я вообще его не вижу. Мне кажется, очень скоро он закончит свою жизнь холостяка — женится, будет жить у супруги. — Она говорила полушутя, но в ее словах явственно ощущался оттенок горечи. Я осмотрелся: в квартире было чисто, уютно. Ия, наконец, поставила цветы в вазу и, словно опомнившись, тихо поблагодарила.

— Чай, кофе? — предложила она.

— Если можно, чай, — попросил я, устраиваясь на диване.

Ия направилась на кухню, но на полпути остановилась, вернулась и присела рядом со мной.

— Что случилось? — спросил я. — Ты так взволнована…

— Знаешь, Генрих, я нарушила твои заповеди и убила четырех человек.

— Это что, шутка?

— Нет, я серьезно. Мне надо выговориться и рассказать все, что со мной приключилось в последнее время.