Безоблачное небо

— Я поднимусь как можно выше, зайду со стороны солнца, но неторопливо. До последнего буду просто лететь, словно так и должно быть. А потом камнем свалюсь на них, сброшу бомбы, отстреляюсь ракетами и сразу в облака. Они идут всего на сотню метров выше верхней кромки облачности. Прорвусь туда и на форсаже уйду от них.

— Хорошо, — кивнула Изабелла. — План идиотский, но может сработать.

— Откуда простой курьер знает, как нападать на противника, превосходящего по численности? — спросил один седой летчик.

— А как вы думаете, мы сражались против Северной республики? — поинтересовался я. — Когда я попал на фронт, на один наш самолет приходилось пять вражеских, а к концу войны соотношение уже было один к десяти. А мы каждый день выходили на боевые вылеты и пытались самоубийственными атаками хоть немного их задержать. Я уже делал так! Только не против пиратов на сухогрузе — а против профессиональных военных на боевых кораблях!

— То-то я смотрю, зашел ты на тот фрегат прямо как по учебнику, — усмехнулась Рэла. — Ну что, капитан, рискнем?

— Да. Одним самолетом мы можем рискнуть. Если получится, то, — Изабелла улыбнулась, — уже вечером мы будем пить шампанское.

— Только вот что, паря, — Рэла криво ухмыльнулась. — Учти что под ними море, а мы выслать спасателей не сможем. У нас с одной стороны этот театр самодеятельности, а с другой ансамбль песни и пляски с гребанных островов. Усекаешь?

— Вполне.

— Так что без обид. Ты знаешь, на что идешь, а я не хочу, чтобы мне икалось, когда тебя акулы будут обгладывать.

— Разрешите выполнять?

— Удачной охоты.

Я повернулся, чтобы выйти и увидел, как Изабелла смотрит прямо на Алисию и негромко говорит:

— Ты можешь остаться, мы найдем ему другого штурмана.

— Нет, — твердо ответила бледная Алисия. — Какой я буду напарницей, если сбегу при первой опасности?

— Дело твое.

Подготовка к вылету была обычной. Я проверил закрылки, элероны и рули и запустил двигатели. Разогрев их, я показал большой палец техники, тот ответил тем же жестом и отпустил нас. Через пару секунд мы уже были в небе.

В полете мы с Алисией почти не разговаривали. Я сразу повел самолет на высоту, она рассчитала курс и направила меня. Высоко над облаками погода была отличной. Ярко синее небо, жгучее солнце и бархатистая белая равнина внизу, в разрывах которой блестело море. Поймав попутный ветер, я быстро добрался до цели.

— Они внизу! На одиннадцать часов! — доложила Алисия.

— Вижу! Начинаю маневры! Следи за хвостом!

Я продолжил вести самолет, словно не видя большого флота внизу. Небо было чистым, лишь у самой кромки облаков крутились практически неразличимые с высоты темные точки. Разворачивался я медленно, стараясь не выдать себя резкими маневрами. Впрочем, на пяти тысячах метров над уровнем моря, да еще и с полной нагрузкой, «касатка» на виражах не намного лучше утюга.

— Два самолета развернулись в нашу сторону! На десять часов.

— Они ниже на две тысячи метров! — ответил я, быстро глянув в ту сторону.

Это всего лишь дежурное звено патрульных, заметив подозрительный самолет, они решили проверить его. Об этом я не подумал, надо было лететь без ракет, сейчас бы спокойно показал бы им пустые крылья и все.

— Они поднимаются!

Голос Алисии мне показался каким-то странным, но я не обратил на это внимания. Не до того было. Резко повернув штурвал, я начал пикировать, вначале плавно, но с каждой секундой все круче и круче. Скорость нарастала, нагрузка на крылья сильно возросла, и самолет начало трясти. Через десять секунд рядом вспухли черные разрывы снарядов. Снизу потянулись трассеры очередей. Патрульные истребители бросились наперерез, но они были слишком далеко. Вцепившись двумя руками в штурвал и до боли сжав зубы, я удерживал самолет в крутом пике.

Нас тряхнуло так, что на мгновение в глазах потемнело и зазвенело, но я даже испугаться не успел. Палуба авианосца уже была прямо перед нами, времени на размышления и маневры не осталось!

— Готовься! — заорал я, с трудом вытягивая самолет из пикирования.

Я ошибся, забыл, насколько сильно возрастает скорость при пикировании, и теперь у нас была лишь пара мгновений на сброс бомб, а на ракеты времени вообще не осталось! Все вокруг меня словно замерло и потеряло краски. Я во всех подробностях видел стоявшие на палубе штурмовики и бомбардировщики, их расцветку и подвешенные под крыльями бомбы, разбегавшихся перепуганных людей и пули летевшие в меня. Сжимая от злости и напряжения зубы, я выровнял самолет буквально за десяток метров до цели и провел его прямо над палубой.

Сердце словно кольнуло толстой иглой. Не успела! Не сбросила! Но через долю секунды я услышал сзади взрывы, а самолет хорошо встряхнуло ударной волной. Оглядываться времени не было, я, резко сделав полубочку, нырнул в облака и ушел на большой скорости.

Над морем моросил мелкий дождь. И только когда на лицо попало что-то мокрое, я увидел, что часть бронестекол фонаря разбита. Скорость оказалась слишком большой, так что самолет я выровнял всего в паре сотен метров над водой.

— На пять часов!!!