Безногий ас

«Парень, забудь об этом и отправляйся домой. Разве тебе мало?»

Он сразу дал понять Бадеру, что все это бессмысленно. Потом два офицера повели его по темным улицам на ночлег в небольшой домик. Немецкая семья поспешно бросила его при приближении фронта. Бадер ошеломленно разглядывал богатую обстановку комнат, совершенно отвыкнув от этих признаков нормальной жизни. Он остановился, глядя на старинную серебряную табакерку. Заметив это, один из офицеров сказал:

«Какого дьявола, Дуг, возьми ее. Ты не должен жалеть этих ублюдков».

Однако Бадер оставил табакерку. Дело в том, что он все-таки жалел немцев. Сражаться было не с кем, и часть его ненависти успела испариться. Он попытался объяснить это спутникам, но те его не поняли. Они все еще жили войной. Потом он улегся на мягкую перину и пролежал без сна всю ночь, размышляя. Он пытался освоиться с новой жизнью.

К утру ему это удалось. Кольдиц улетел куда-то далеко в прошлое. Бадер теперь находился в настоящем, пусть еще немного неопределившемся и неустойчивом. Однако теперь следовало думать о будущем, а не вспоминать прошедшее.

Потом его отвезли на аэродром, где офицеры административной службы заявили Бадеру, что пленных запрещено возить на самолетах. Видевший это молодой американский летчик возмутился бездушием бюрократов и взял его к себе в кресло второго пилота в маленький серебристый «Бичкрафт», летящий в Париж. Уверенное гудение мотора на взлете, мягкое покачивание взлетевшего самолета заставили его вздрогнуть от давно забытых ощущений.

«Бичкрафт» проскользнул над разбомбленным Кобленцем. Бадер смотрел на обугленные развалины с интересом, но без малейшего удовольствия. Они сели на аэродроме в Версальском лесу, и Бадера отвели в домик, который занимали приветливые американские офицеры. Они тут же предложили выпить шампанского в честь освобождения. Однако Бадер предпочел ограничиться кока-колой. Хотя американцы были очень внимательны и добры, он все еще чувствовал себя неловко в старой грязной форме. Они сидели и разговаривали, когда вошел генерал и тронул его за плечо.

«Пошли, Дуг. Я связался по телефону с твоей женой».

Это выбило его из равновесия. Он схватил трубку и услышал знакомый голос Тельмы: «Дуглас! Дуглас!» Им нужно было сказать так много, что они не могли промолвить и слова. Наконец Тельма спросила:

«Когда я смогу тебя увидеть?»

«Через несколько дней, дорогая. Я ищу „Спитфайр“. Я хочу совершить последний вылет до того, как все закончится».

«Боже! Тебе все еще мало?!» — охнула Тельма.

Он начал говорить, пытаясь объяснить ей то, что сам еще не осознал полностью. Он только хотел оказаться на том месте, которое считал своим.

Этой ночью он спал спокойно, а утром американцы отвезли его в Париж. В штабе Королевских ВВС он спросил о Люсиль и Хике. Выяснилось, что его опасения оправдались. Немцы приговорили всех троих к смертной казни, однако имелись сведения, что казнь была заменена тюремным заключением в Германии. Они постараются найти французов и сообщат ему.

Люсиль тоже! Он вышел, надеясь, очень надеясь, что с ней все будет в порядке. Их судьба была единственным черным пятнышком на сверкании только что обретенной свободы. Он начал расспрашивать о своих старых друзьях по эскадрилье. Новости были не из лучших, слишком многие погибли. Но Табби Мермаген оказался во Франции, и штабисты отыскали его с помощью телефона. Этот коммодор авиации (уже!) находился в Реймсе. Чуть ли не самым первым вопросом, который задал Бадер, был:

«Ты можешь достать мне „Спитфайр“? Я хочу попробовать еще раз».

На другом конце линии раздался довольный смешок.

«Мы так и думали, что ты это скажешь. Я имею строжайший приказ главнокомандующего не даватьтебе «Спитфайр». Точно такие же приказы имеют все командиры частей. Однако я могу отправить тебя на самолете прямо в Лондон».

Во второй половине дня Мермаген прилетел в Париж и сделал то, что обещал. Дряхлый «Ансон» медленно полз над полями, которые когда-то были охотничьими угодьями Бадера, однако он не мог узнать ничего. Оказавшись над Ла-Маншем, Бадер сразу принялся высматривать берега Англии. Они пересекли берег возле Литтлхэмптона, и слева Бадер сумел в туманной дымке различить Тангмер.

Самолет приземлился на аэродроме Нортхолта, и Бадер тут же попал в объятия Великой Машины. Его принялись осматривать, выслушивать стетоскопами, выстукивать и ощупывать. Потом его переодели в новую форму и посадили заполнять бесчисленные бланки и отбиваться от назойливых репортеров.

На следующее утро он вместе с Тельмой укрылся в маленьком частном отеле в Девоне. Бадер неожиданно понял, что не желает встречаться с людьми, строить планы и даже читать приходящие грудами письма. Бывший экстраверт резко переменился. Теперь он пытался забиться в раковину частной жизни, чтобы отрастить новую оболочку, пригодную для новой жизни в новом мире. Его слава не только не рассеялась, но стала легендарной. Люди рвались встретиться с ним, что было еще невыносимее. Он даже перестал подходить к окну, чтобы его не увидел кто-нибудь из старых друзей.