Безнадега

— Дэвид… — Ральф отступил на два шага, упал на койку, прижал руки к лицу и зарыдал.

— Я позабочусь о ней, Дэвид, не волнуйся. — Энтрегьян уже стоял у двери, ведущей на лестницу. Эллен Карвер он держал за руку повыше локтя. На лице его сияла улыбка. Назвать ее ослепительной не позволяли замаранные кровью зубы. — Я все тонко чувствую, как тот парень в «Мостах округа Мэдисон», только на этот раз мы обойдемся без кинокамер.

— Если с ней что-то случится, ты об этом пожалеешь.

Улыбка копа поблекла. Похоже, он начал злиться.

— Возможно… но я в этом сомневаюсь. Ты ведь у нас богомолец, так?

Дэвид смотрел на него, не произнося ни слова.

— Да, конечно. Только так богомольцы и выглядят. С ясными глазами и недовольным ртом. Маленький богомолец в бейсбольной рубашке! Это же надо! — Коп наклонился к Эллен и теперь смотрел на Дэвида сквозь ее волосы. — Молись сколько хочешь, Дэвид, но не рассчитывай, что тебе это поможет. Твоего Бога здесь нет, как не было его с Иисусом, когда тот умирал на кресте с залепленными мухами глазами. Тэк!

Эллен увидела, кто поднимается по ступеням, закричала, попыталась податься назад, но Энтрегьян держал ее крепко. В дверь прошмыгнул койот. Он даже не посмотрел на орущую женщину, пытающуюся вырвать руку из железных пальцев копа, и спокойно прошествовал на середину комнаты. Остановился, повернул морду к копу, поднял на него желтые глаза.

— Ах лах, — бросил коп и на мгновение отпустил Эллен, чтобы провести правой рукой по тыльной стороне ладони левой. — Хим ен тоу.

Койот сел.

— Этот парень очень шустрый. — Обращался Энтрегьян, похоже, ко всем, но смотрел на Дэвида. — Очень шустрый. Куда шустрее собак. Если высунете из камеры руку или ногу, он отхватит ее до того, как вы сообразите, что к чему. Это я вам гарантирую.

— Оставь мою мать в покое, — гнул свое Дэвид.

— Сынок, — в голосе Энтрегьяна слышалось сочувствие, — я могу сунуть палку в задницу твоей мамаше и вертеть ее, пока не вспыхнет огонь, если мне того захочется, и тебе меня не остановить. И я еще вернусь, чтобы заняться тобой.

С этими словами он и скрылся за дверью, прихватив с собой мать Дэвида.

3

Тишину нарушали только сдавленные рыдания Ральфа Карвера да тяжелое дыхание койота, который не отрывал от Дэвида на удивление умных глаз. Капельки слюны капали с языка койота, словно из текущего водопроводного крана.

— Возьми себя в руки, сынок. — По голосу мужчины с седыми волосами до плеч чувствовалось, что успокаивать следует его. — Ты все видел сам, у этого психа внутреннее кровотечение, он теряет зубы, один глаз у него уже вытек. Долго он не протянет.

— Ему не потребуется много времени, чтобы убить мою мать, если он того захочет, — возразил Дэвид. — Он уже убил мою маленькую сестру. Столкнул ее с лестницы и сломал… сломал ей шею. — Его глаза затуманились слезами, но он усилием воли загнал их обратно. Не время сейчас плакать.

— Да, но… — Мужчина с длинными седыми волосами смолк.

Дэвиду вспомнился разговор с копом по пути в город, когда они еще думали, что тот в здравом уме и хочет им помочь. Дэвид еще спросил копа, откуда он знает их фамилию, и коп ответил, что прочитал ее на табличке над столом. Логично ответил, табличка с их фамилией над столом действительно была… но Энтрегьян не мог увидеть ее, стоя у ступеней кемпера. У меня орлиные глаза, Дэвид, сказал он тогда, и эти глаза видят истину издалека.

Ральф Карвер, волоча ноги, приблизился к решетке. Налитые кровью глаза, опухшие веки, разбитое лицо. На мгновение Дэвид чуть не ослеп от ярости, ему хотелось заорать во весь голос: Это твоя вина! Ты виноват в смерти Пирожка! Из-за тебя коп увел маму, чтобы убить или изнасиловать ее! Всему виной ты и твоя страсть к азартным играм! Ты и твои глупые идеи! Жаль, что коп не взял тебя, отец, ему следовало взять тебя!

Прекрати, Дэвид. Это был голос Джина Мартина. — Оно хочет, чтобы ты так думал.

Оно? Этот коп, Энтрегьян, его имел в виду голос? Значит, это он… или оно… хочет, чтобы Дэвид так думал? А какая ему разница, о чем он вообще думает?

— Посмотри на него. — Ральф не отрывал глаз от койота. — Как он зазвал сюда эту тварь? И почему она здесь осталась?

Койот повернулся на голос Ральфа, посмотрел на Мэри и вновь остановил взгляд на Дэвиде. Он все так же тяжело дышал. Слюна капала на деревянный пол, ее натекла уже целая лужа.

— Он их как-то выдрессировал, — предположил седовласый. — Как птиц. Он выдрессировал стервятников. Я убил одну мерзкую тварь, растоптал ее…

— Нет, — возразила Мэри.

— Нет, — эхом откликнулся Биллингсли. — Я уверен, что койоты поддаются дрессировке, но это не дрессировка.

— Именно дрессировка, — стоял на своем седовласый.