Безмолвный дом

В наше время любые события – политические, общественные или криминальные – сменяют друг друга с огромной быстротой. То, что ранее вызывало изумление и пересуды на протяжении, скажем, целых девяти дней, ныне не представляет интереса уже по прошествии меньшего количества минут. Тем не менее бывают случаи, когда некоторые загадочные происшествия приковывают к себе общественное внимание на куда более продолжительное время, порождая сплетни. К таким происшествиям можно отнести и убийство, совершенное на Женева-сквер. Когда стали известны чрезвычайные обстоятельства этого дела, личность подозреваемого и мотивы, коими он руководствовался при совершении столь бесполезного злодейства, пробудили всеобщее любопытство.

Каково же было изумление почтенной публики, когда на следствии Люциан Дензил показал, что фамилия Бервин, под которой была известна жертва, ненастоящая; в этом смысле власти столкнулись с тройным вызовом. Во-первых, им предстояло установить личность убитого; во-вторых, узнать, кто оборвал его жизнь столь кровавым способом; и, в-третьих, выяснить мотивы, коими руководствовался неизвестный преступник, убивая явно безвредного человека.

Но пролить на это свет оказалось не так-то легко; скудные же улики, собранные полицией, не позволили ответить ни на один из трех вопросов – во всяком случае, сразу же по окончании дознания. Когда суд вынес вердикт, что покойный был жестоко убит неизвестным лицом или лицами, двенадцать присяжных лишь поддержали решение правосудия в его тщетном поиске ключа к разгадке совершенного преступления. Бервин – за неимением другого имени будем называть его так – был мертв, его убийца исчез без следа, а Безмолвный Дом присовокупил еще одну легенду к своей и без того жутковатой истории. Если раньше считалось, что в нем живут привидения, то теперь в нем еще и произошло кровавое преступление.

Полиция установила, что убийство было совершено каким-то длинным, тонким и острым предметом, который убийца унес с собой. С равным успехом преступником мог оказаться как мужчина, так и женщина – с достоверностью определить это не удалось. Миссис Кебби клятвенно заверяла, что оставила покойного сидящим у камина в восемь часов вечера в Рождественский сочельник и тот был вполне жив, хотя и нездоров. А когда она вернулась в начале десятого на следующее утро, он был уже мертв. За медицинской помощью послали в ту же минуту, что и за полицией. Согласно показаниям врача, который осматривал тело, Бервин был мертв уже по крайней мере десять часов; следовательно, его убили в промежутке между одиннадцатью часами вечера и полуночью.

Немедленно были начаты поиски убийцы, но никаких следов его обнаружить не удалось, равно как и установить, каким путем он проник в дом. Двери были заперты, окна тоже, и в передней части особняка, как, впрочем, и в задней, не оказалось ни единого открытого выхода, через который мог бы улизнуть мужчина – если это действительно был мужчина, – совершивший это преступление.

Блайндерс, полицейский, дежуривший на площади, показал, что оставался на своем посту всю ночь и, хотя мимо него прошли слуги и владельцы домов на площади, возвращавшиеся с рождественскими покупками, среди них не было посторонних. Полицейский знал в лицо всех местных жителей, даже курьеров, доставлявших посылки с рождественскими подарками, и часто обменивался приветствиями с прохожими; но он готов был дать клятву и действительно присягнул во время дознания, что никто чужой не вошел на Женева-сквер и не покинул ее.

Кроме того, он сообщил, что после полуночи, когда всякое движение прекратилось, он обошел площадь по кругу и заглянул в каждое окно, включая и номер тринадцатый, и подергал за ручки всех дверей, в том числе и Безмолвного Дома, но все они были заперты. Блайндерс заявил под присягой, что в Рождественский сочельник у него не появилось ни малейших подозрений относительно того, какая ужасная трагедия разыгралась в Безмолвном Доме в то время, пока он оставался на дежурстве.

Когда полиция получила доступ в особняк, в спальне и гостиной был устроен обыск с целью обнаружения документов, кои могли бы пролить свет на личность жертвы, но он не дал результатов. Не удалось отыскать никаких писем, телеграмм или хотя бы клочка бумаги с рукописным текстом; в книгах убитого не было никаких имен, на одежде отсутствовали отметки, а на белье – инициалы.

Владелец дома сообщил, что покойный снял особняк шесть месяцев тому, не предоставив, правда, никаких рекомендательных писем, и, поскольку он был рад сдать номер тринадцатый в аренду на любых условиях, то и не стал настаивать. Покойный, по словам владельца, сразу же внес арендную плату за месяц вперед наличными и потом выполнял свои обязательства. Он не выдавал чеков, равно как и не предъявлял векселей к оплате, а неизменно платил золотом; кроме того что называл он себя Марком Бервином, владельцу более ничего не было о нем известно.