Безмолвный дом

Люциан ничего не сказал, только с сомнением покачал головой. Бервин, пытаясь свести концы с концами, говорил с убеждением, вот только взгляд его выдавал. Да и Дензил был не таким уж простаком, чтобы дать себя обмануть. Объяснения Бервина и его оправдания только укрепили уверенность молодого человека в том, что в жизни обитателя дома номер тринадцать сокрыта какая-то тайна, которую тот не хочет раскрывать. До этого момента Люциан скорее слушал, чем смотрел на Бервина, но теперь в ярком свете лампы он смог хорошенько рассмотреть своего соседа.

Тощий, среднего роста, с чисто выбритым лицом, впалыми щеками и черными, глубоко посаженными глазами, Бервин казался больным. Это впечатление усиливали седые редкие волосы, нездоровый цвет лица и узкие плечи. Пока Люциан рассматривал его, Бервин закашлялся, а когда отнял платок от губ, молодой адвокат заметил кровь на белой ткани.

Вечерний костюм таинственного соседа хоть и был изношен, выглядел чрезвычайно опрятно. И еще Дензил заметил две специфические приметы, которые раньше не замечал: шрам, змеящийся по правой щеке от губы почти до самого уха, и отсутствие мизинца на левой руке. У него не хватало первой фаланги. Пока Дензил рассматривал соседа, у того случился еще один сильный приступ кашля.

— Кажется, вы сильно больны, — заметил Люциан, которому стало жаль слабого бедного соседа.

— Скоро сдохну от чахотки… Одного легкого у меня уже нет, — задыхаясь, проговорил Бервин. — Чем скорее, тем лучше.

— С таким здоровьем, как у вас, настоящее безумие жить в этом климате. Вам нужно покинуть Англию.

— Без сомнения, — согласился Бервин, налив себе какую-то микстуру. — Но я не могу оставить Англию. Даже из этого дома не могу выехать. — А потом, оглядевшись, с большим удовольствием добавил: — Хотя эта норка не так уж и плоха.

Тут Люциан не мог не согласиться. Комната и в самом деле была роскошно обставлена. Преобладающим оттенком был темно-красный; ковер, стены, занавеси и мебель — все было в одной цветовой гамме. Стулья оказались глубокими, мягкими и удобными. Стены украшало несколько масляных картин современных художников. Имелись тут и небольшие книжные шкафы, заполненные тщательно подобранными книгами, а на маленьком бамбуковом столике возле камина лежали журналы и газеты.

Дубовую каминную доску, вытянувшуюся почти до потолка, обрамляли маленькие зеркала, а на многочисленных полочках стояли кубки, блюдца и разные фарфоровые безделушки. Были в гостиной и позолоченные часы, и красивый буфет, и аккуратный туалетный столик, на котором стояли всевозможные одеколоны и коробка сигар. В целом гостиная выглядела обставленной со вкусом и с душой. Люциан отлично понимал, что тот, кто сумел так обставить свое жилище, должен быть достаточно богат. Кроме того, он должен умело обращаться со своим капиталом.

— Смотрю, у вас тут есть все, что можно пожелать, — протянул молодой адвокат, разглядывая ужин на столе, а особенно серебряные приборы и хрустальную посуду, которая в свете лампы сверкала подобно драгоценным камням. — Только вот никак не пойму: почему вы так роскошно обставили одну комнату, а все остальные остались голыми?

— Моя спальня и ванная вон там. — Словно не расслышав вопроса, Бервин указал на большие двери, драпированные бархатными занавесками. — Они обставлены так же, как гостиная. А почему вы решили, что остальные комнаты в доме пустые?

— Думаю, вы, господин Бервин, поймете меня… Контраст вашей бедности и богатства — еще одна тайна…

— Но ведь никто не был у меня дома, кроме вас, мистер Дензил.

— Ну, а я никому ничего не говорил. Тем вечером вы выставили меня так быстро, что я толком и осмотреться-то не успел. Кроме того, я не привык распространяться по вопросам, которые меня не касаются.

— Прошу прощения, — тихим голосом отозвался Бервин. — Я не хотел вас оскорбить. Скорее всего, всему виной длинный язык госпожи Кебби?

— Думаю… вероятнее всего.

— Трепливая Иезавель! — воскликнул Бервин. — Я уволю ее!

— А вы в самом деле шотландец? — неожиданно спросил Дензил.

— Почему вы спросили? — требовательно спросил Бервин.

— Шотландское ругательство.

— Смею заверить, это выражение так же широко распространено и в Америке, — парировал он. — Я мог бы с равной вероятностью быть и шотландцем, и янки, но… моя национальность — моя тайна.

— А у меня нет никакого желания совать нос в ваши тайны, — ответил Дензил, вставая со стула, на краешек которого присел несколько секунд до того. — И должен вам напомнить, что я нахожусь тут по вашему приглашению.

— Не обижайтесь, я вспылил, — нервно сказал Бервин. — Мне нравится ваша компания, хотя я могу показаться вам довольно бесцеремонным… Вы должны обойти со мной весь дом.

— Не вижу в этом никакого смысла.

— Надеюсь, это развеет все ваши подозрения относительно теней на занавесках.

— Я вполне доверяю своему зрению, — сухо объявил Люциан. — Уверен, что до того, как я вас встретил, в этой комнате находились мужчина и женщина.

— Ладно, пойдемте со мной. Я докажу, что вы ошибаетесь, — сказал Бервин и зажег маленькую переносную лампу.