Безлюдье

– Он умеет развязывать любые языки. Такие мастера могут убивать часами и, поверь мне, делать это будут очень больно. Традиции НКВД, понимаешь.

Михаил проговаривал слова показательно спокойно и размеренно, затем присел напротив вожака дорожных бандитов, при этом меланхолично жевал во рту соломинку, внимательно наблюдая за реакцией блондина. Тот ещё держался, но в глазах понемногу начали наливаться тоской. Можно было дожать бандита и просто словами, но у них не было времени на гуманные сантименты. Поэтому Бойкич резко выхватил прихваченный с собой кусок арматуры и что есть сил заехал по больному плечу бандита. Тот ожидаемо завопил, упал, как мешок дерьма на землю и стал крутиться по грязи от боли.

– Говори, сука! Сейчас мы тебя на куски будем кромсать и солью посыпать! Ты будешь сутки дохнуть и все равно нам все расскажешь! Говори!

Его выкрик, более похожий на звериный рык, пробрал даже Мамонова. В их сторону рванулся, было лейтенант, но остановленный яростным взглядом командира, ушёл за балок. Блондинчик быстро сломался и начал говорить, поначалу немного бессвязно, бойко и часто не по делу. Ему дали воды, прикурили сигарету, найденную в кармане его разгрузки, потом подозвали Потапова. Бойкич держал в руках во время допроса цифровой диктофон и записывал показания. Картина же вырисовалась довольно неординарная. Витя Хазов был прав, основной состав бандитской группы состоял из бывших страйкболистов города Минска, которые придерживались радикальных националистических взглядов и использовали, казалось бы спортивные занятий для боевой подготовки.

Во время катастрофы они находились за городом, на своей тренировочной базе, упражняясь в старом военном бункере, заброшенном еще со времен Союза. Микола Фурив был родом с Ивано-Франковска, после второго Майдана вступил в Правый Сектор и даже успел немного повоевать на Донбассе. Затем некие спецслужбы дернули его в Беларусь, працевать инструктором по страйкболу. Хотя на самом деле кураторы обучали юных змагарей настоящему военному делу. Мамонов после этих слов западенца только криво усмехнулся. Правосеки на Донбассе больше прославились репрессиями и преступлениями, нежели успешными боевыми действиями.

Видимо, это подземелье спасло нациков от всеобщей гибели. Пробухав от накатившего стресса первые два дня, отряд разделился. Часть из них решила двинуться в ненавистную всем Московию, завернув сразу в сторону Петербурга. Пять дней назад они наткнулись в Твери на странных людей, сооружающих на мостах через Волгу баррикады. Внезапность и количество была на стороне нациков, они довольно быстро убили с десяток чужаков, половина из которых в это время сидела в строительной технике. Видимо, никто не ожидал в пустом городе нарваться на вооруженную банду. Нацики же потеряли только одного бойца и уверились, что они охрененные вояки. Оружие люди Фурива нашли еще около Минском, взломав оружейку небольшой военной части, охранявшей склады. Националисты оценили удобное расположение на мосту и решили пока остаться здесь. В голове бывшего правосека созрел коварный план.

Люди в некоторых местах, особенно в Москве, и в самом деле, выжили. Беженцам давали спокойно заехать на мост, потом перегораживали грузовиками проезд и наставляли на них оружие. Тех, кто сопротивлялся – убивали сразу, остальных брали в плен и отводили в цех стоящего рядом полиграфического комбината. На нем и оказался установлен крупнокалиберный пулемет, очень весомый аргумент в любой драке. За эти дни они успели поймать в ловушку более тридцати автомобилей и автобусов. Несколько раз Микола оставлял себе захваченных женщин покрасивее для плотских утех, затем передавал их остальным, потом… Потом было и так понятно.

В этот раз они замешкались. Необычных чужаков на мосту оказалось слишком много, и действовали те как-то не так, как обычные беженцы. Бандиты попросту испугались и открыли огонь раньше времени, потом они начали терять одного бойца за другим, стало невозможно даже высунуться из-за балков, такой плотный огонь открыли караванщики. Поддержка из тяжелого пулемета быстро заглохла, попытка ударить с фланга из ручника не удалась, а потом их накрыли ВОГами. Юнцы ещё больше перетрусили и среди них началась форменная паника. Из всей банды ни один не служил в настоящей армии, нынче это было не модно. Куда круче бегать с имитацией армейского оружия по подвалам и корчить из себя охрененных Рембо, а потом в соцсетях выставлять крутые фотки. Круто зиговать и цеплять на тело амуницию врагов их дедов, выставляя себя борцами с авторитарным режимом.

– Где ваши пленники сейчас?

Блондин замялся на секунду и отвечал уже не так бодро, путая русские слова с западенским суржиком.

– Вчора приехали якись залетные москаля, это их найманцев мы якось перебили. Трохи домоловилися, перекупили у нас невольну людину в обмен за наркоту.

Мля, час от часу не легче! Михаил переглянулся с Петром. Правы все-таки они были, завернув сюда. Какую кучу ценной информации, полезной для дальгейшего выживания, полезно получили.

– Откуда купцы были?