Безликий

– Когда велосипедисты были тут последний раз? Не считая сегодняшнего, естественно.

– Вчера вечером. Около половины девятого. Надписей не было.

Я прошелся по полатям, прогибавшимся так, что казалось: вот-вот проломятся, и я полечу вниз. А до пола было метра два – по высоте ванны.

Белые надписи в полутемном помещении выделялись особенно хорошо. Будь я убийцей и если бы хотел обратить внимание полиции на свое послание, выбрал бы именно этот цвет.

Я вгляделся в линии и кружки, тесно выведенные на старых кирпичных стенах.

– Похоже на ноты, – подсказал Димитров, наблюдая за мной.

Он был прав.

– Надо узнать, что это за мелодия, – сказал я.

– Зачем?

– На всякий случай. Сделали фотографии?

– Да. Если надо, могу дать копии.

– Пригодятся. – Я перевел взгляд на ванну. – А откуда здесь вода?

– Без понятия.

– Но не ведром же убийца ее натаскал.

Димитров усмехнулся:

– Надо думать! Ему бы пришлось сутки этим заниматься. Ванна-то огромная.

– А где тело? – спросил я. – Увезли уже?

– Нет, тебя ждали. Хочешь взглянуть?

– Жертву опознали?

– Как тебе сказать. – Димитров смущенно кашлянул. – Это трудновато будет.

– Почему?

– У него нет лица.

– В каком смысле? Изуродовано?

– Содрано.

Я невольно вздрогнул. Вид трупов никогда не оставлял меня равнодушным, а обезображенных – тем более.

– Так будешь смотреть? – предложил Димитров.

– Да. Где он?

– Снаружи.

Мы вышли из развалин и обошли их с левой стороны. Труп лежал в черном пластиковом мешке. Земля вокруг была мокрая.

– Откройте, – кивнул Димитров криминалистам, которые сидели неподалеку и курили. Те нехотя встали и расстегнули молнию.

Я готовился к тому, что увижу, но то, что оказалось внутри мешка, было настолько ужасно, что я едва сдержал рвотный позыв: вместо лица сплошная рана, алая, бордовая, со светлыми жировыми прожилками! Кое-где белели кости черепа, зубы торчали зловеще, как у киношного зомби, а глазные яблоки, лишенные век, «смотрели» в разные стороны.

– Где его одежда? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Одежды нет, – ответил Димитров. – Он был голый. И посмотри на грудь. Видишь клеймо? Его выжгли еще до того, как бедняга умер. Лицо, кстати, сдирали тоже живьем.

– Откуда это известно? – спросил я, уставившись на крупную цифру «4», багровеющую на фоне бледной кожи.

– Уж поверь! – раздался знакомый голос у меня за спиной. – Я двенадцать лет в судебной медицине.

Обернувшись, я увидел высокого мужчину, с большими, как у панды, глазами, крупным носом и сверкающими в мочках-тоннелях. Он подошел, протирая очки в роговой оправе. На нем был прозрачный пластиковый комбинезон, через который виднелся светло-серый костюм в мелкую полоску.

Это был Федор Полтавин, штатный криминалист нашего «Серийного отдела».

– Привет, – сказал я. – Давно приехал?

– Не очень. Башметов сначала мне позвонил, а потом уж тебя разыскивать начал.

Я перевел взгляд на труп, но тут же отвернулся.

– Значит, можно считать, что имели место пытки?

Полтавин криво усмехнулся:

– Не думаю, чтобы эти издевательства можно было назвать как-то иначе.

– А какова причина смерти?

– Болевой шок. Не выдержало сердце.

Я повернулся к Димитрову.

– Какие-нибудь следы обнаружили? Шины, подошвы? Про отпечатки пальцев пока, наверное, спрашивать рано?

– Их еще будут снимать, – кивнул лейтенант. – А насчет следов – есть несколько узких борозд, думаю, их оставила тачка вроде садовой. Отпечатки шин тоже имеются, довольно широкие, как от грузовичка или другого крупного автомобиля. Полагаю, он такой и должен быть, если на нем убийца привез тачку.

– И еще насос.

– Что? – не понял Димитров.

– Насос. Им была накачана вода в ванну. Больше этого никак не сделать.

– Логично, – подумав, согласился Димитров. – Тогда ясно, для чего он притащил тачку.

– Чтобы перевозить насос, – кивнул я. – И тело тоже.

– С чего ты взял, что жертву убили не здесь?

Я повернулся к патологоанатому, который не уходил, а с интересом слушал наш разговор – словно чувствовал, что еще понадобится.

Пока мы с Димитровым разговаривали, он расстегнул молнию на комбинезоне, достал из внутреннего кармана пиджака круглый диетический хлебец и теперь жевал его, роняя на землю крупные крошки.

– Федя, есть поблизости следы крови?

– Есть, но немного. Думаю, ты прав, и убийца обработал жертву в другом месте, а потом уже привез сюда, чтобы устроить эту жуткую инсталляцию.

– Кстати, для чего ему это понадобилось? – встрял Димитров.

– Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать мотивы убийства, – произнес я. – А мы пока такой информацией не располагаем.

Лейтенант фыркнул:

– Мы вообще ничего про него не знаем! Честно говоря, я думал, что после того, как в Баболовском парке поймали последних маньяков, там будет поспокойнее. И вот тебе пожалуйста!

– Да бросьте! – вмешался в разговор патологоанатом. – Тоже мне, безопасное место! Да я уверен, что сюда никто после девяти вечера не пойдет, даже летом. Я уж молчу про зиму.

– Но зачем тащить труп специально сюда? – возразил Димитров. – Не все ли равно, где его бросить?