Беженец

Отец пытался снова извиниться и отказаться, но Махмуд уже забирался на заднее сиденье, волоча за собой спасательные жилеты. Мать с Ханой устроились рядом, а отец подхватил Валида и неохотно сел на переднее сиденье.

– Махмуд, – расстроено начал он, но тому было все равно.

Они оказались в тепле и сухости. Они едут туда, где можно поспать. Маленькая «шкода» уже уносила их вперед.

– Меня зовут Самих Насир, – сказал водитель.

Отец представил членов своей семьи.

– Вы сирийцы? Беженцы? – спросил Самих. – Я знаю, что это такое. Я тоже беженец. Из Палестины.

Махмуд нахмурился. Этот человек – беженец, но у него есть машина и свой бизнес?

– Сколько вы прожили в Турции? – поинтересовался он.

– Уже шестьдесят семь лет, – ответил Насир, улыбаясь Махмуду в зеркало заднего обзора. – Мне пришлось покинуть дом в 1948 году, во время арабо-израильской войны. Там до сих пор сражаются, но когда моя родина станет прежней, я хочу вернуться домой.

Телефон отца звякнул, удивив всех. Валид пошевелился. Отец прочитал сообщение:

– Это контрабандист. Говорит, что лодка готова к отплытию.

Махмуд приучился не слишком верить этому человеку, но все равно ощутил слабую искорку надежды.

– Отплываете в Грецию? Сегодня ночью? – спросил Насир.

– Может быть, – вздохнул отец. – Если лодка все еще там.

– Я вас отвезу. Если лодки нет, сможете вернуться и остаться у меня.

– Вы очень добры, – поблагодарила мама и непонятно почему притянула Махмуда к себе и обняла.

Машина очень быстро довезла их до берега, и когда остановилась, все замолчали и уставились на песок. Лодка действительно стояла там.

Йозеф Где-то в Атлантике. 1939 год

14 дней вдали от дома

За день до прибытия на Кубу на «Сент-Луисе» устроили вечеринку. С потолка и поручней общего зала первого класса свисали узкие ленты и воздушные шары. Стулья и столы были отодвинуты к стенам, чтобы освободить место в центре зала. Всех охватило чувство безумного облегчения: видимо, танцы помогали сбросить стресс, вызванный отплытием из Германии. Стюарды улыбались вместе с пассажирами, словно все понимали. Хотя это, конечно, было не так.

Они не поймут, пока их витрины не разобьют, не закроют магазины и предприятия, пока газеты и радио не заговорят о них, как о чудовищах-недочеловеках, пока люди-тени не ворвутся в их дома, не устроят погром, не уволокут кого-то из любимых…

И пока им не прикажут покинуть родину и никогда, никогда больше не возвращаться.

И все же Йозеф тоже веселился на вечеринке. Танцевал с матерью, а Рут и сестры Абер весь вечер бегали между людьми. Сначала Йозеф нервничал насчет Кубы, боялся неизвестного, но сейчас ему не терпелось добраться до Гаваны, начать новую жизнь, особенно, если она и дальше будет такой, как на корабле.

Отец заперся в каюте на всю ночь в полной уверенности, что вечеринка – это не что иное, как очередная ловушка нацистов.

Наутро завтрак в корабельной столовой был прерван оглушительным лязгом сброшенных якорей. Йозеф подбежал к окну. Уже рассвело, так что он увидел Малекон, знаменитую набережную Гаваны. Стюарды рассказывали о театрах, казино и ресторанах, а особенно – об отеле «Мирамар», где все официанты носили смокинги. Но «Сент-Луис» был очень далеко от всего этого. По какой-то причине якоря сбросили в милях от берега.

– Это из-за карантина, – пояснил доктор из Франкфурта небольшой толпе, собравшейся у окон, чтобы посмотреть на Кубу. – Я видел, как еще до завтрака подняли желтый флаг. Нужно, чтобы сначала нас осмотрели портовые врачи. Стандартная процедура.

Йозеф немедленно выскочил на палубу. Он не хотел пропустить первую лодку, на которой прибыли люди гаванской администрации порта. Кубинец с золотистой кожей, поднявшийся по трапу на палубу С, был одет в легкий белый костюм.

Йозеф наблюдал, как капитан Шредер и корабельный доктор встречали незнакомца. Капитан поклялся, что на борту нет сумасшедших, преступников и больных инфекционными болезнями. Очевидно, это было все, что требовалось. Но когда портовый доктор стал настаивать, чтобы ему позволили осмотреть каждого пассажира по отдельности, капитан Шредер явно рассердился. Сжал кулаки, запыхтел, но не стал возражать. Он отдал короткий приказ корабельному доктору собрать пассажиров в общем зале и удалился.

Йозеф побежал в каюту, где мать складывала последние вещи. Рут помогала ей. Отец лежал на койке.

– Доктор… доктор с Кубы собирается осмотреть всех пассажиров, – сообщил Йозеф, тяжело дыша. – Сейчас всех собирают в общем зале.

Потрясенный взгляд мамы подсказал, что она поняла. Папа нездоров. А если кубинский доктор скажет, что он слишком нестабилен, чтобы пускать его в Гавану? Куда они поедут, если Куба откажет им во въезде? Что будут делать?

– Собирают нас? – переспросил папа. Похоже, он испугался сильнее мамы. – Как… перекличка? – Он встал и прислонился к стене. – Нет. То, что происходило на перекличке… Людей вешали. Пороли. Топили. Били.

Он обхватил себя руками, и Йозеф понял, что отец говорил о том месте, Дахау Йозеф и мама стояли, онемев, словно боясь спугнуть отца.