Безгрешность

На следующей неделе, вернувшись из Вашингтона, Лейла прямиком направилась в угловой кабинет Тома Аберанта, основателя и главного редактора “Денвер индепендент”. Ни для кого в ДИ не было секретом, что они с Томом уже больше десяти лет вместе, но на работе они держались официально. Она всего-то и собиралась сказать: “Привет, я вернулась”. Но, подойдя к открытой двери кабинета, уловила какие-то необычные флюиды.

Спиной к двери сидела девушка с длинными блестящими волосами. Лейла явственно ощутила, что Тому с ней как-то не по себе – а ведь Том никогда ничего не боялся. Лейла, к примеру, боялась смерти, а Том – нет. Его не пугали угрозы исков и судебных запретов, не пугали корпоративные финансы, он бесстрашно увольнял сотрудников; для Лейлы он был мощным оплотом. Но сейчас уже в том, как поспешно он поднялся ей навстречу, хотя она еще и порог не переступила, чувствовалось беспокойство. Странной была и неуверенность, с какой он представил их друг другу: “Пип – Лейла – Лейла – Пип…”

У девушки был на редкость густой загар. Том торопливо вышел из-за стола и сделал широкое движение руками, как бы подталкивающее женщин друг к другу и в то же время выпроваживающее, словно ему не терпелось избавиться от Пип. Или словно он хотел подчеркнуть, что не пытается скрыть новенькую от Лейлы. Лицо у девушки было честное, дружелюбное, красивое, но не угрожающе красивое; она при этом и сама выглядела растерянной.

– Пип уже кое-что новое выяснила про Амарилло, – сказал Том. – Я знаю, сколько у тебя дел, но, может быть, вы бы взялись за это вместе?

Лейла испытующе, чуть нахмурившись, посмотрела на него и что-то уловила в его отведенных глазах.

– Вообще-то я на этой неделе очень занята, – приятным тоном ответила она. – Тем не менее помочь, чем смогу, буду рада.

Том потихоньку выпроваживал их в коридор.

– Лейла у нас лучшая, – сообщил он Пип. – Она хорошо о вас позаботится. – Он посмотрел на Лейлу. – Ты ведь не возражаешь?

– Не возражаю.

– Вот и отлично.

И он закрыл за ними дверь. Дверь, которую практически никогда не закрывал. Несколько минут спустя пришел к Лейле – поздороваться так, как они должны были бы поздороваться в кабинете. Она знала, что не следует спрашивать его, все ли в порядке, потому что сама терпеть не могла этот вопрос и отучила Тома его задавать: “Давай договоримся, я сама скажу, если вдруг что-то будет не в порядке”. Но сейчас не удержалась.

– Все замечательно, – ответил он. Глаз не разглядеть за бликами от потолочной лампы в его очках. Он носил очки в тонкой оправе по жуткой моде семидесятых, что вполне соответствовало короткой военной стрижке, которой он подвергал оставшиеся волосы; еще одним, чего он не боялся, было мнение людей о его внешности. – Думаю, она будет великолепным работником.

Она. Как будто вопрос Лейлы был о ней.

– Скажи-ка мне… от какого сюжета мне отказаться ради этого?

– Решай сама, – сказал он. – Она говорит, что владеет этим сюжетом единолично, но такое не проверишь. Лучше не дожидаться, пока он начнет распространяться, как вирус.

– “Сломанная стрела-2”?[34] Круто для первого материала практиканта-исследователя.

Том рассмеялся.

– Думаешь? Уже не “Стрейнджлав”[35], а “Сломанная стрела”. Такие у нас сегодня ассоциации.

И он снова засмеялся, теперь больше похожий на самого себя.

– Я просто хотела сказать, это немножко чересчур эффектно, чтобы оказаться правдой.

– Она из Калифорнии.

– Вот, значит, откуда загар.

– Из района Залива, – сказал Том. – Как грипп приходит из Китая, где свиньи, люди и птицы живут под одной крышей, так история вроде этой должна была, конечно, явиться именно оттуда. Хакерские силы плюс ментальность “Оккупая”.

– С этим я согласна. Но странно, что она обратилась именно к нам. С таким сюжетом куда угодно можно было пойти. В “Пропаблика”. В “Калифорния уотч”. В “Центр журналистских расследований”.

– Как я понял, ее дружок сюда переехал, а она с ним.

– Полвека феминизма, а женщины все еще послушно следуют за бойфрендами.

– Никто лучше тебя не поможет ей разобраться в жизни. Если, конечно, ты не против.

– Я, конечно, не против.

– Всего лишь одним человеком больше в списке тех, с кем Лейла обошлась по-доброму.

– Ты совершенно прав. Всего лишь одним человеком больше.