Безгрешность

– Я просто вспомнила о маме.

– Она тоже так чувствительна к запахам? – спросил Том.

– Она сверхчувствительна ко всему на свете. И склонна к депрессии, так что для нее запах всегда ад.

– Вы по ней скучаете, – сказала Лейла.

Пип кивнула.

– Может быть, позвать ее сюда в гости?

– Она никуда не поедет. Машину она не водит, на самолет не садилась ни разу в жизни.

– Боится летать?

– Скорее, она из тех жителей гор, что никогда не покидают своих гор. Когда я кончала колледж, мама обещала приехать на вручение дипломов, но я-то чувствовала, как она нервничает, ведь это поездка на автобусе или просить кого-то подвезти, так что наконец я ей сказала, что можно не приезжать. Ей было страшно неловко, но я чувствовала, какое это для нее невероятное облегчение. А до Беркли и двух часов езды нет.

– Ха, – промолвил Том. – Как бы я был рад, если бы моя мама не приехала ко мне на вручение диплома! Она сама потом сказала, что это был самый скверный день в ее жизни.

– Что произошло? – спросила Пип.

– Ей пришлось познакомиться с моей будущей женой. Сцена вышла ужасная.

Он принялся рассказывать, а Лейла едва могла слушать – не потому, что слышала все это раньше, а как раз потому, что не слышала. За десять с лишним лет он не удосужился рассказать ей, как прошел у него день выпуска, и теперь она узнаёт об этом лишь потому, что он надумал поделиться историей с Пип. Что еще интересного, подумала Лейла, он рассказал Пип в ее, Лейлы, отсутствие?

– Знаешь, вино у меня не пошло, – подала она голос от плиты. – Сделаешь мне “манхэттен”?

– Давайте я сделаю! – вызвалась Пип.

После знакомства с Пип Лейла стала пить больше. В тот вечер за ужином само собой так вышло, что она пустилась разглагольствовать о ложных ожиданиях, которые связывают с интернетом и соцсетями как заменой журналистике, об идее, будто уже не нужны корреспонденты в Вашингтоне, если можно читать твиты конгрессменов, будто уже можно обойтись без фотокорреспондентов, раз теперь у каждого имеется камера в телефоне, будто уже нет нужды платить профессионалам, лучше прибегнуть к краудсорсингу, будто уже не нужны журналистские расследования, когда по земле ходят гиганты вроде Ассанжа, Вольфа и Сноудена…

Она чувствовала, что этот монолог адресован Пип, что своей горячностью она пытается воздействовать на прохладную уклончивость девушки, но была здесь и некая подспудная обида на Тома. Он говорил ей, давным-давно уже, что познакомился с Андреасом Вольфом в Берлине, еще в то время, когда был женат. О самом Вольфе сказал только, что, при всем магнетизме его личности, это человек с внутренними проблемами и со своими секретами. Но сказал так, словно этот Вольф очень много для него значит, – такое у Лейлы сложилось впечатление. Он, как Анабел, принадлежал к темной сердцевине внутренней жизни Тома, к его прошлому до знакомства с Лейлой, с которым она соперничала. Она ценила, что Том не лезет ей в душу, и, соответственно, не лезла ему в душу сама. Но не могла не заметить, как он оберегает свои воспоминания о Вольфе, и испытывала к этому человеку ревность, похожую на ее ревность к Анабел.

Один раз это уже вышло на поверхность – год назад, когда Лейла удостоилась интервью в “Коламбиа джорнализм ревью”. Когда поинтересовались ее отношением к утечкам, она довольно резко прошлась по “Солнечному свету”. Том, прочитав интервью, расстроился. Зачем настраивать против себя искренне верующих в интернет, которым больше нечем заняться, кроме как превратно истолковывать критические доводы тех, кого они называют “луддитами”?[48] Разве “Денвер индепендент” не так же сильно связан с интернетом, как “Солнечный свет”? Зачем навлекать на себя дешевые нападки? Лейла подумала, но не ответила: Ты мне ничего не рассказываешь – вот зачем.

Продолжая в тот вечер свою подогретую “манхэттеном” тираду, она перешла к засилью мужчин в Кремниевой долине, к тому, как она, эта долина, эксплуатирует не только женщин-внештатниц, но и женщин вообще, соблазняя их новыми технологиями, облегчающими треп и пересуды, давая им иллюзию значимости и продвижения вперед и сохраняя при этом контроль над средствами производства: фальшивое освобождение, фальшивый феминизм, насквозь фальшивый Андреас Вольф… Пип перестала есть и с несчастным видом опустила взгляд в тарелку. Наконец Том, тоже изрядно набравшийся, перебил ее.

– Лейла, – сказал он, – ты, кажется, думаешь, что мы с тобой не согласны.

– А вы согласны? Пип – согласна? – Она повернулась к Пип. – У вас есть мнение на этот счет?

Глаза Пип расширились, но взгляд так и не оторвался от тарелки.

– Я понимаю, почему вы так говорите, – сказала она. – Но мне кажется, работа есть и для журналистов, и для организаторов утечек.

– Вот именно, – подтвердил Том.

– Ты думаешь, Вольф с тобой не соперничает? – спросила его Лейла. – Тебе не кажется, что соперничает и побеждает? – Она опять повернулась к Пип. – У Тома с Вольфом есть история отношений.

– В самом деле? – спросила Пип.