Безграничный разум. Учиться, учить и жить без ограничений

При виде подобных данных я всегда задаю один и тот же вопрос: если идея одаренности настолько вредна для студентов, насколько же она опасна для школьников? Она не только пагубна и неверна, но и приводит к гендерному и расовому дисбалансу. Мы располагаем большим количеством данных, доказывающих: те, кто полагает, что мышление человека не поддается изменениям и что талант — это врожденное качество, также полагают, что мальчики, мужчины и определенные расовые группы более одарены, чем девочки, женщины и представители других рас.

Доказательства, подтверждающие эту гипотезу, собрал Сет Стивенс-Давидовиц, проанализировавший запросы в поисковой системе Google[39]. Его работа выявила интересные закономерности. Он обнаружил, что чаще всего запрос «Мой двухлетний ребенок…» заканчивается вопросом «…одарен?», а запрос «Мой сын одарен?» встречается в два с половиной раза чаще, чем «Моя дочь одарена?», хотя у маленьких детей обоих полов потенциал одинаков.

К сожалению, проблема не ограничивается родительским кругом. Дэниел Сторейдж с коллегами провели анализ анонимных рецензий на сайте RateMyProfessors.com[40] и обнаружили, что студенты называют «блестящими» преподавателей-мужчин вдвое чаще, чем женщин, а «гениальными» — втрое чаще[41]. Эти и другие исследования показывают, что идеи одаренности и гениальности тесно переплетены с расистскими и сексистскими предрассудками.

Я убеждена: большинство людей не культивируют гендерные или расовые предрассудки осознанно; возможно, они даже не отдают себе отчета в этом. Более того, если нам удастся развенчать миф, будто одни одарены от природы, а другие нет, и показать, что каждый из нас находится в процессе роста (а значит, может достичь чего угодно), многие гендерные и расовые предрассудки перестанут существовать. Для изучающих STEM-дисциплины это особенно важно. Среди них очень много обладателей фиксированного мышления — и именно в этой среде сильнее всего проявляется неравенство. Вряд ли перед нами простое совпадение.

Многие студенты убеждены, что у них нет способностей к математике, из-за отношения учителей и профессоров. Я познакомилась с несколькими удивительными математиками, которые посвятили значительную часть жизни борьбе с элитизмом, пронизывающим эту науку. Одна из них — университетский преподаватель математики Пайпер Хэррон. На своем сайте The Liberated Mathematician она пишет: «Я считаю, что в математике сегодня царит абсолютная неразбериха и это отталкивает тех, кто способен улучшить ситуацию. У меня не хватает терпения ждать гениев. Я хочу расширить возможности обычных людей»[42]. Отрадно слышать голос таких людей, как Пайпер, которые помогают развенчивать мифы относительно возможностей добиться успехов в математике.

К сожалению, многие ученые и преподаватели по-прежнему транслируют ложные элитистские идеи и открыто заявляют, что лишь избранным дано овладеть этой дисциплиной. Вот два типичных примера. Преподаватель общественного колледжа в США начала занятие с обращения к студентам, сообщив, что только трое из них справятся с ее предметом, а учитель математики в средней школе объявил 15-летним ученикам, набранным в продвинутый математический класс: «Вы можете считать себя крутыми, но никто из вас не получит здесь выше С». Так звучат слова сторонников элитизма, преисполненных чувства собственного превосходства над учениками, которые якобы не в состоянии освоить столь сложный материал. Подобные умозаключения травмируют учащихся и наносят вред самой дисциплине — ведь именно такое отношение педагогов и такой подход к обучению заставил многих замечательных людей свернуть с пути, на котором они могли бы добиться успеха и приумножить научные достижения.

Одним из таких оригинальных теоретиков была Мариам Мирзахани, выдающийся математик. Когда она стала первой женщиной, получившей Филдсовскую премию — аналог Нобелевской премии в области математики, о ее жизни и научной деятельности писали газеты всего мира. Мариам выросла в Иране; как и многих других, уроки математики ее не вдохновляли, хотя задачи решать она любила. В седьмом классе учитель объявил ей, что она не успевает по его предмету. К счастью для всего мира, нашлись другие учителя, которые поверили в Мариам.

В 15 лет ее приняли в Технологический университет имени Шарифа в Тегеране (самое престижное высшее учебное заведение Ирана), и с тех пор для нее многое изменилось. Окончив его, она поступила в докторантуру Гарвардского университета и, работая над диссертацией, предложила решение для ряда сложнейших математических задач, которые считались нерешаемыми. Подход Мариам заметно отличался от традиционного, ее работы почти исключительно визуальные. Без них мир математики стал бы уже и беднее — менее красочным и менее целостным. А ведь так и случилось бы, если бы она всерьез восприняла слова своего школьного учителя, утверждавшего, что у нее нет способностей к математике.