Бездушный

— Топор не подходит для поединков?

«Вор» почесал в затылке:

— Ну... в целом, подходит, но от него защита быстрее рушится.

— В каком смысле защита? — не понял я. — И почему быстрее?

— Старшой, ты спрашиваешь странные вещи, — хмыкнул Аршаф. — В Драаране у каждого батальера есть артефакт с рунной защитой. Мечом её можно пробить ударов за десять, не меньше, а топором ударов за семь. Это даёт преимущество, а такие неравные поединки зрителям неинтересны.

— Так это, выходит, для зрелищности? — дошло до меня наконец.

— Не только, — качнул головой напарник. — Ещё и против наёмных убийц. Шастать по улицам с заряженным арбалетом тут считается умыслом на убийство.

— А если с разряженным?

— С разряженным можно, но не приветствуется. Так же как с луком. Стрелой типовая защита пробивается с третьего-четвёртого выстрела. Но это в том случае, если её выставлять, как имперские маги — на расстоянии, в виде купола.

— Здесь её выставляют иначе? — поднял я бровь.

— Здесь да, иначе. Под куполом можно только обороняться. Чтобы атаковать, его надо снимать, пусть даже на мгновенье. Настоящие маги на это способны. Скинул защитную плёнку, ударил и снова закрылся. С рунной защитой этот финт не проходит. Если её отключить, то чтобы включить обратно, надо воздействовать на источник, а это потеря времени, роскошь для быстрого боя непозволительная. А ежели артефакт вообще разрядился, его надо к мастеру отправлять, силой опять накачивать. Поэтому вот все местные, если включают защиту, то рядом с кожей, поверхностно, как обычный доспех. От меча она помогает, удары смягчает, но от стрелы, особенно если в упор, не катит. От стрелы и копья, когда хорошо попадёт, защита вроде бы целая, а боец уже никакой — рёбра сломаны, голова разбита, плечо онемело, подходи и бери его голыми руками. Вот как-то так, старшой. А ты говоришь...

Спорить я с ним не стал. Аргументы понятные. От заброневого воздействия пули обычный бронежилет не спасает. Чтобы спастись от неё, надо залезть в укрытие. Но если сидеть в нём всё время и не высовываться, тебя всё равно прикончат: гранатами, например, забросают или из огнемёта шмальнут. Поэтому, хочешь не хочешь, а, чтобы выжить, из ухоронки приходится вылезать, причём, в этом самом бронежилете. И драться. И если при этом подохнешь, так хоть не бараном на бойне, а с честью, как и положено любому бойцу...

В зал заседаний Совета нас сопровождали двое, один впереди, другой сзади. Оба безоружные, но, как показала включённая пластинка «познание», с головы до ног увешанные рунными артефактами.

Идти пришлось на верхний этаж. Помещение оказалось просторным (впору гимнастические соревнования проводить), но полупустым и совершенно без окон. Освещалась при этом только его центральная часть, где стоял круглый стол, за которым в вольготных позах расположились пятеро. Среднего возраста, довольно пёстро одетые, с интересом наблюдающие за вошедшими в зал гостями.

Два кресла за этим столом, самый ближние к входу, оставались свободными. Сообразить, для кого они предназначались, было нетрудно.

— Здравствуйте, господа командоры, — поздоровался я, заняв левое. — Я Краум из Пустограда. А это... — кивок в сторону усевшегося справа напарника, — мой друг и помощник Аршаф. Но с ним, как я полагаю, вы уже все знакомы...

Стены зала Совета терялись в потёмках, но, благодаря артефакту, я знал, что там прячутся... пятнадцать здоровых лбов... с мечами и ятаганами. Разбившиеся на тройки, недобро зыркающие на «коллег», кучкующиеся строго за креслом хозяина — командора своей баталии. Видимо, не было тут традиции доверять друг другу в таком важном деле, как совместное заседание...

— Командор Га́рсиа, — негромко представился сидящий напротив меня батальер с колючими, чуть прищуренными глазами и «испанской» бородкой клинышком.

— Командор Ша́ндор... Бунта́о... Рио́нцо... — по очереди назвали себя трое других членов Совета.

— Командор Дегриньи́, — надменно бросил последний из командоров, одетый в камзол с золочёным шитьём и небрежно повязанное на шее кружевное жабо. Тонкие щёгольские усы топорщились на его физиономии, словно щетина на сантехническом ёршике. В иных обстоятельствах назвал бы его «французом», но больше чем на «французского петушка» этот кадр не тянул. А с учётом того, что мы выяснили при выходе из портала, даже не «петушка», а кое-кого ещё более подходящего к этому прозвищу.

— Итак, господин Краум? — вопросительно посмотрел на меня председательствующий на этом Совете командор Га́рсиа. — Или бы вы предпочли называться как-то иначе? Я слышал, у вас в Империи много имён.

— О да, командор! — наклонил я голову. — Имён у меня действительно много. Леннир с Севера, Дарий из Марки, Димир из Урочища... Но в вашем прекрасном городе я бы предпочёл зваться так, как представился. Краум из Пустограда.

— Договорились, господин Краум, — кивнул Га́рсиа. — Итак, что вы собираетесь предложить Совету пяти?..