Бездушные

Наконец Соня находит подходящее место и бережно ставит драгоценный груз, удостоверившись, что ему ничто не грозит. Затем оглядывается по сторонам.

– Сколько же тут всякого барахла, – говорит она вслух. Хватит на целый магазин. А что – если она когда-нибудь вернётся в Соединённые Штаты, то, пожалуй, откроет антикварную лавку.

Удовлетворённая, Соня идёт к выходу, опускает дверь и поворачивает ключ в замке. Вся её прежняя жизнь будет заперта здесь на десять, а может, и двадцать лет.

Отъезжая, она с удивлением обнаруживает, что улыбается – улыбается вопреки всему. Да, та самая организация, которую основал Дженсон, повернулась против них, разрушила их жизнь и попыталась загасить последнюю искру надежды.

Но это им не удалось.

Надежду нельзя ни разбить, ни сломать. Её можно загнать в подполье, даже заставить молчать, но её нельзя убить. Чертежей орган-принтера больше нет. Больших прототипов тоже. Все они разбиты, сожжены и похоронены в безвестной могиле, где покоятся не нашедшие применения технологии.

Но никто не знает, что остался ещё один прототип, поменьше – тот самый, что вернул Остину его потерянные пальцы. Дженсон хранил принтер в картонной коробке у себя в кабинете.

Соня выруливает на шоссе, ведущее к аэропорту, включает радио, находит станцию, передающую классический рок – музыку её детства – и подпевает, не обращая внимания на сотрясающий машину злой ветер.

Сомнений нет – мечта Дженсона мертва. Но когда придёт час и подует ветер перемен, даже мёртвые мечты могут воскреснуть.