Бездомыш. Предземье

Ло, когда с ним эту проблему обсуждали, сказал, что не нужно самому себе рамки придумывать. Пусть лучше так, чем потом, если долго сражаться придётся, на обмане попасться. Бывает такое, что дар на постоянку работает. Только там дар попроще обычно. Яды на запах определять, не мёрзнуть в любой холод, года видеть с отмером опять же.

— Очень долго, — подмигнул я лысому. — Нет у меня по времени потолка.

— Ого! — ожидаемо удивился тот. — Богатый дар. Тады, получается, ты у нас самый ценный боец на весь форт. Готовься побегать тады. Будешь по стенам туды-сюды мотаться, подмогать, где подмога нужна.

Смешной говор у Гоги. Явно не из империи родом. Аж интересно стало, с какого он острова.

— Да побегаю, конечно, — пожал я плечами. — Раз стрелам перевода нема, отведу душу. А сам ты чего, дядя Гога, умеешь? Огнеплюй — оно ведь не просто так прицепилось небось.

Лысый довольно осклабился.

— Твоя правда. Весь в кликухе мой дар. Пламенем плююсь.

— Изо рта прямо? — не поверил я.

— А чего, думаешь, у меня волос нет? — хмыкнул Гога. — И одёжа такая дурацкая?

Что дурацкая, тут он в верно подметил. А я ещё дивлюсь, отчего у него рубаха без ворота и до пуза распахнута, словно у нас уже лето настало. Ни один солдат так не ходит. Впрочем, Гога, хоть и служит здесь в форте, но солдатом, как мне сам он сказал, не считается. Нанятый на сезон одарённый. Так положено, чтобы в каждой крепости хоть один кто-то с боевым даром был. Гога тут, в шестнадцатом, седьмой раз уже. Комендант ему здешний понравился. Хвалит Борха. С мозгами мужик, говорит.

— Погорело всё что ли? — прищурился я.

— Так ото ж, — вздохнул Гога. — Коже жар нипочём, а волосья вмиг плавятся. И рубахи края, коли недогляжу.

— Диковинный дар, — уважительно протянул я. — Не слыхал про такой.

— Ну, теперича ещё и поглядишь, — хохотнул лысый. — Вона, глянь. Дружки наши мохнатые пожаловали. Когда плевать буду, не стой близко главное. Припалить могу.

Но я уже напрочь забыл про Гогу и его чудной дар. Моё внимание прочно приковало к себе колышущееся серое пятно, что в паре вёрст к закату от нас начало стремительно заполнять узенькую полоску тракта, многочисленными струйками вытекая из леса.

— Хорты? — неуверенно уточнил я.

— Они, родимые, — подтвердил Гога. — Минут десять, пятнадцать — и будут здесь. Тока что-то мне цвет не нравится.

Последнего я не понял. Но переспрашивать не стал. Как завороженный продолжал следить за заполняющими дорогу хортами.

— Судари одарённые, будьте готовы, — подошёл к нам комендант форта. — Ты, Китар, стрел не жалей. Как на точный выстрел подойдут, сразу бей. Старайся тех, что постарше выцеливать. Что-то матёрых в этот раз больно много. Даже отсюда видно, что не один молодняк на нас прёт.

Я вопросительно посмотрел на майора. Как он с такого расстояния может что-то рассмотреть в заполнившей тракт звериной реке?

— С Гогой мы давно сработались, — продолжал имперец. — Он знает, что делать. От тебя же требуется одно — чётко следовать моим приказам. Сам никуда не лезь. Жди, когда пошлю. Твоё дело — стрелять и со стен их скидывать помогать, если где взберутся.

Я кивнул. От меня-то на самом деле мало, что будет зависеть. Это битва Ло. Настоящий мой дар сегодня едва ли понадобится. Не стоит десяток скошенных хортов того, чтобы свой секрет открывать. Пусть незримые клинки остаются тем козырем, какой в нужный момент смогу вытащить из рукава, если совсем уж припрёт. Не хочу, чтобы слухи и про эту мою способность дошли до Зимородовых. Мало ли, вдруг судьба ещё сведёт-таки с ними.

— Ну, ждите пока, — похлопал нас с Гогой по спинам майор. — Я последним обходом сейчас пробегу и вернусь.

Имперец поправил застёжку на шлеме и двинулся по стене вправо. Я обвёл крепость взглядом. Правильный квадрат стороной под полсотни саженей. По углам четыре невысокие башни, сквозь которые можно пройти насквозь. Там укрыты ведущие вниз винтовые лестницы. Ещё две, чуть поменьше, поднимаются на пару десятков локтей с двух сторон от ворот.

Между ними мы как раз и сидим. Здесь свои лестницы и отдельный котёл со смолой. Мощные, окованные железом ворота хортам не сломать, но тут у них есть шанс подкопаться. Под створками камень уходит под землю всего на сажень, тогда, как под стенами на все две с половиной.

Сами стены — ни чета нашему деревенскому частоколу. Высоты пять саженей. Ширина — трое поверху пройдут в ряд свободно. С наружной стороны по всему верхнему краю идёт парапет с зубцами в мой рост, с внутренней тоже оградка по пояс, чтобы случайно никто не свалился.

Этот форт, в отличие от того, к которому причаливает Мунский паром, стоит не на скалистом морском берегу, а посреди леса. Тут врагу можно бросаться на приступ со всех сторон разом. Но на сотню шагов от стен вокруг крепости простирается расчищенное от деревьев пустое пространство. Незамеченным близко не подойдёшь. Но хорты и не думают прятаться. Открыто шагают по тракту толпой. Чего им бояться?