Бездна Челленджера

— Если честно, у нас с ним ни одного общего урока.

— Тогда откуда ты его знаешь?

— Я его не знаю. Но иногда он проходит мимо в коридоре.

Папа опускает глаза, что-то прикидывает в уме и снова переводит взгляд на меня:

— Кейден… Если вы не знакомы, он не угрожал тебе и просто несколько раз прошел мимо, почему ты вообще решил, что он желает тебе зла? Наверняка он тебя даже в лицо не помнит.

— Ты прав, я просто перенервничал.

— Ты, наверно, делаешь из мухи слона.

— Да, именно. Делаю из мухи слона. — Произнеся это вслух, я понял, как глупо звучали все мои гипотезы. Этот парень даже не знает о моем существовании. Я даже имени его не знаю!

— Старшая школа — очень сложный период, — продолжает папа. — Много поводов для беспокойства. Мне жаль, что ты держал в себе столько всего. Подумать только, подозревать такие вещи! Но всем нам иногда не помешает проверка реальности, не так ли?

— Ну да.

— Как, полегче стало?

— Да, спасибо.

Но я чувствую его пристальный взгляд — отец как будто почувствовал, что я соврал. Родители замечают, что в последнее время я какой-то беспокойный. Папа считает, что мне нужно заняться спортом, чтобы снять нервное напряжение. Мама думает, что мне нужна йога.

9. Не ты первый, не ты последний

Море простирается во все стороны, насколько хватает глаз: перед нами, сзади, по правому борту, по левому — и вниз, вниз, вниз. Мы плывем на галеоне, потрепанном в миллионе плаваний в еще более дремучие времена, чем сейчас.

— Лучше посудины не найти, — сказал мне однажды капитан. — Доверься моей старушке, и она пойдет, куда надо.

Это обнадеживает, потому что на моей памяти у руля никогда никто не стоял.

— У нее есть имя? — однажды спросил я.

— Назвать ее — все равно что потопить. Корабль с именем весит больше, чем вытесненная им морская вода. Спроси любую жертву крушения.

Над главным люком выжжена на дереве надпись: «Не ты первый, не ты последний». Она удивительным образом заставляет меня чувствовать себя незначительным и избранным одновременно.

— Это тебе о чем-нибудь говорит? — интересуется попугай. Он уселся на люк и следит за мной, просто глаз не сводит.

— Не то чтобы, — отзываюсь я.

— Если вдруг начнет — записывай каждое слово.

10. Кухня с ужасами

Белая Пластиковая Кухня снится мне почти каждую ночь. Детали каждый раз меняются ровно настолько, чтобы я не знал, чем все закончится. Если бы мне снилось одно и то же, я бы, по крайней мере, знал, чего ожидать, чтобы хоть как-то подготовиться к самому худшему.

Сегодня я прячусь. В кухне практически негде скрыться. Я сжался в комок внутри идеально чистого холодильника. Я дрожу и думаю о капитане — тот назвал меня дрожащим щенком. Кто-то открывает дверцу — эту маску я не могу вспомнить. Она качает головой:

— Бедняжка, ты, должно быть, замерз. — Она наливает кофе из кофейника, но вместо того, чтобы предложить мне чашку, протягивает руку прямо сквозь мой пупок и достает из-за моей спины молоко.

11. Нет худа без добра

Под главной палубой расположены каюты экипажа. Там гораздо просторнее, чем кажется снаружи. Невероятно просторно. Там есть длинный коридор, у которого, похоже, вовсе нет конца.

Щели между досками палуб и бортов законопачены тошнотворно пахнущей черной смолой. Внизу вонь острее всего. Запах такой, будто живые организмы, спрессованные временем в деготь, до сих пор разлагаются. Пахнет потом, немытым телом и грязью под ногтями.

— Запах жизни! — гордо объявил капитан, когда я однажды спросил, что это за вонь. — Может быть, перерождающейся, но все же жизни. Как солоноватый запах прилива — едкий, гнилой и все же освежающий. Когда волна накатит на берег и брызнет тебе в лицо, будешь ли ты проклинать ее вонь? Нет! Она напоминает, как сильно ты любишь море. Летний запах пляжа, пробуждающий что-то сокровенное в глубинах твоей души — всего лишь легкое дуновение морской гнили. — С этими словами он с наслаждением вдохнул смрадный воздух полной грудью. — Правду говорят, нет худа без добра.

12. Шопинг шизиков

Когда мы с друзьями были помладше и слонялись по торговому центру, изнемогая от скуки, мы придумали такую игру. Называлась она «Шопинг шизиков». Мы выбирали кого-нибудь из покупателей — иногда двоих или даже целую семью, хотя интереснее было следить за одиночкой. Потом придумывали историю о секретной цели нашей очередной жертвы. Обычно в истории фигурировал топор и/или цепная пила, а еще подвал и/или чердак. Однажды мы выбрали старушку, ковылявшую по торговому центру с такой целеустремленностью на лице, что из нее вышел бы прекрасный серийный убийца. Мы придумали, что она купит здесь что-нибудь слишком тяжелое и обратится в службу доставки. Затем она нападет на доставщика и убьет его тем самым предметом, который купила. У нее, должно быть, в подвале целая коллекция новеньких орудий убийства и мертвых парней из службы доставки. И на чердаке, наверно, тоже.

Мы ходили за ней минут двадцать, помирая со смеху… пока она не зашла в ножевой отдел и не выбрала огромный мясницкий нож. Тогда нам стало еще смешнее.