Безбашенный всадник

Мажор начал с того, что категорично заявил, что не имеет ни к кому из нас, включая и Абузярова, никаких претензий.

– Я тоже не иметь претензия! – поддержал его Камаль, чем поверг доселе невозмутимого следователя в состояние ступора – и этот беспаспортный туда же!

Но тут ему на выручку пришел участковый, уже имевший дело с шейхом, и ехидно заявил:

– А ты, чурка, помолчи! С тобой вообще отдельный разговор будет! – А потом заметил: – Я смотрю, ты прибарахлился, но не по росту! Откуда вещички взял? Опять украл? Только в этот раз уже не с огородного пугала?

Обвиненный в краже Камаль возмущенно вскинул голову, а вот Абузяров хотя и сохранял невозмутимое выражение лица, но плечи его чуть заметно подрагивали – этот мерзавец внутренне явно хохотал и вообще веселился от души.

– Это я дал ему свои вещи, – объяснил я.

– Значит, укрывательство и прямое соучастие, – констатировал участковый и пояснил следователю: – Я с этим проходимцем уже встречался, только он сумел от меня сбежать, как я теперь понимаю, не без помощи вот этого доброхота, – он кивнул в мою сторону. – Этот чебурек под психа косит, потому что, видно, депортации боится – наверное, у него на родине за ним много чего числится. Надо будет его через информационный центр пропустить – вдруг он в международном розыске?

– Ничего! – уверенно сказал на это следователь. – Вот пальчики ему откатаем, через базу прогоним, тогда и узнаем, что это за фрукт.

– Я не есть фрукт! – возмутился Камаль, мало что понявший из этого разговора. – Я есть шейх!

– Ты помолчи пока! – равнодушно бросил в его сторону следователь. – Говорить будешь, когда тебя спросят! А то вас, таких шейхов, развелось сейчас в Москве как собак нерезаных! Шейх нашелся!

Судя по виду Камаля, он, вплотную столкнувшись с тем, о чем раньше только читал в Интернете, уже давно проклял тот день, когда нарушил волю отца и решил посмотреть на родину своей матери, чтобы заодно еще и лошадь купить. Я попытался было его успокоить, но тут следователь цыкнул на меня, и я предпочел ограничиться только дружеским кивком несчастному арабу, да еще рукой успокаивающе помахал.

– Давайте начнем с вас, – сказал следователь Харитонову, единственному из нас, у кого были с собой документы, потому что больше ни у кого их не было – ну кто же берет с собой паспорт на пикник? – Что произошло?

Харитонов кратко, но исчерпывающе рассказал о визите лжешейха, ткнув при этом в Абузярова, который, оставив в залог деньги и документ, украл жеребца.

– Я этого человека первый раз вижу! – спокойно заявил на это Виль.

– Значит, найденные в сумке этого гражданина, – тут участковый кивнул в мою сторону, как будто не знал моего имени и фамилии, – деньги были оставлены вам в залог, но вы самовольно распорядились ими, выдав в качестве премии за нахождение лошади?

– Таково было распоряжение владельца конезавода, – пояснил Харитонов.

– Это есть мои деньги! – все-таки встрял Камаль. – Этот шакал они я украсть! – И он ткнул пальцем в сторону Абузярова.

– Ты заткнешься или нет, полено с глазами! – заорал на него участковый.

А вот Абузяров, с трудом сдерживая довольную улыбку, заявил:

– И этого гражданина я тоже вижу в первый раз!

– Что же вы тогда на них напали? – спросил следователь.

– Я?! – изумился Виль. – Да я же просто шутил!

– Вообще-то ваши шуточки на статью тянут, – заметил следователь и спросил Харитонова: – А что это за документ был вам оставлен?

– Я его уже вернул владельцу, господину Камалю, – ответил тот.

– Покажите-ка, что это у вас там? – потребовал следователь, и араб нехотя протянул ему свое свидетельство.

Участковый, вскочив с места, стал смотреть через плечо коллеги на документ, но что они могли там разобрать?

– Это еще что за филькина грамота? – воскликнул участковый.

– Он по-арабски написан, – объяснил я. – Это свидетельство, подтверждающее, что шейх Камаль является прямым потомком пророка Мухаммеда. Да там и фотография есть!

– А вы откуда знаете? – напустился на меня участковый. – Вы что, эти закорючки читать умеете?

– Нет, но Камаль сказал... – начал было я, но участковый насмешливо перебил меня:

– Да мало ли что он сказал? Может, вы и тому, что он арабский шейх, верите?

– Верю! – твердо сказал я, и Камаль благодарно на меня посмотрел.

– А вот мы доверчивостью не страдаем! – отрезал он. – А вдруг это написано вовсе не по-арабски, а по-грузински, по-армянски или по-азербайджански и это справка об освобождении из мест заключения? Чего же он тогда от меня в прошлый раз удрал, если ни в чем не виноват?

– Он первый раз в России и очень испугался, – попытался объяснить я.

– Человеку с чистой совестью нечего бояться милиции! – наставительно сказал следователь.

– Камаль! Придется все-таки звонить в посольство, а то тебе же хуже будет, – сказал я, поняв, что перед бедным арабом вполне реально маячит по крайней мере «обезьянник», причем на неопределенный срок.

– No! Never! – в ужасе закричал несчастный шейх.