Без выбора

И режут нам статьи и книги,

И затыкают всякий рот,

Едва какой-нибудь задрыге

Взбредет взойти на эшафот...

С.Куняев:

"...С русскими диссидентами нас разделяло то, что мы ни при каком развитии событий не могли и помыслить о том, что можем уйти в эмиграцию и покинуть нашу страну. Мы не могли, живя в СССР, позволить себе каприза печататься за границей... это резко отделяло нас от "русской национальной диссидентуры"".

"Пути "подполья", по которым шли журнал "Вече" или ВСХСОН, казались нам сектантскими и в той или иной степени объективно смыкавшимися с путями правозащитных организаций..."

Здесь все неточно и все лукаво. Разве мы с Осиповым помышляли об эмиграции, разве свой журнал Осипов делал в "подполье"?

О ВСХСОН С.Куняев в те времена и не слыхивал и не подозревал о существовании Евгения Вагина, которого бранит теперь за эмиграцию задним числом - ибо "передним", то есть в начале перестройки, Вагин был с любовью принимаем в журнале "Наш современник".

В те же времена, когда вместе с "Большим Советом Союза" русские патриоты выжидали итогов внутрипартийной схватки, на всякий случай дружно выйдя из КПСС, - именно в это время ко мне неофициально обратился представитель "Большого Союза" с предложением возглавить этот самый "Большой Союз", откровенно признавшись: "Нам нужен свой Вацлав Гавел". И в объятия к "разрушителю" Горбачеву кинулись не мы - "русская диссидентура" - хотя бы по причине, что выпустил сей "разрушитель" нас из лагерей, - не мы, но именно они, русские писатели-патриоты заверяли Горбачева в своей лояльности к "реформации". И в знаменитом "Римском клубе" "русская диссидентура" не присутствовала... А кто?

Но тут лукавства не было. Была каша в головах. За эту бывшую "кашу" теперь слегка стыдно, вот и выстраивает Станислав Юрьевич задним числом боевые порядки: государственники, дескать, в эмиграцию не хотели, печататься за границей - такая гадость!

Меж тем тиражи советских писателей за границей были несметны. Но по разрешению! Официально! А это ж совсем иное дело! Главное, чтоб все по закону!

Что в действительности ожидало русских патриотов-писателей в случае нарушения ими "нормы поведения"? Да всего лишь, как самая страшная кара, исключение из Союза. Всего лишь. Минус льготы, минус дачи, минус творческие отпуска... То есть - минус то, что имели советские писатели в награду за соблюдение "правил игры". У этих "правил" были свои "люфты". Например, "борьба с еврейским засильем в русской культуре". Или, напротив, космополитические эскапады в пику слегка осмелевшему "русизму".

Еще одно любопытное место в мемуарах С.Куняева.

"Разрушать же государство по рецептам Бородина, Солженицына, Осипова, Вагина с розовой надеждой, что власть после разрушения перейдет в руки благородных русских националистов? Нет, на это мы не могли делать ставку".

На что была будто бы сделана ставка - о том чуть позднее. В эти же годы, о которых говорит С.Куняев, советским ренегатом Яновым была издана на Западе книга, в которой он предупреждает мировую демократию о реальной опасности скорого смыкания "диссидентской правой" (это мы) с "правой советского истэблишмента", куда безусловно отнесена и "русистски" ориентированная советская интеллигенция... Что, в свою очередь, может привести к возникновению советско-фашистского режима...

Напрасно Янов и других пугал и сам боялся "смыкания правых", потому что "официальные правые" нас с Осиповым и прочими боялись еще больше. Провокация! Шаг вправо или шаг влево карается... Могут исключить... И тогда как выполнять миссию по спасению государства от разрушения?

Во-первых... И это существенно.

Мы, "русская диссидентура", знали, что коммунистический строй с самого начала запрограммирован не только на саморазрушение, но и на разрушение "своего пространства". Они, все, о ком С.Куняев говорит "мы",- они этого не знали. Они и сейчас этого не знают!

И стенания о том, как славно жилось в заминированном доме под минорное тиканье часового механизма и как все стало дурно после того, как механизм сработал, - "это исключительно от незнания самой природы русского коммунистического опыта или эксперимента - как угодно.

И потому, во-вторых, все рассуждения о выборе "ставки" - рефлексия позднего периода. Дальше "борьбы с еврейским засилием в культуре" и мечты о "русификации" коммунизма политическая мысль "официальных правых" не шла, потому что "думанье" дальше было чревато... И дело даже не столько в страхе перед возможной карой за ересь, сколько как раз в душевной честности многих этих самых "официальных правых". Если б додумались - пришлось бы жизнь ломать - парадокс! Страх честности... На уровне нерефлектируемой интуиции...

Отсюда и некорректность логики, ставящей в один причинный ряд исторически реальные русские социалистические тенденции и конкретный коммунистический опыт, заимствованный из марксизма, то есть из "нерусских" источников. Но и об этом тоже чуть позже.